За О-370 захлопнулась собачья дверь, и кролик тут же устремил на него отёкшие розовые глаза. Задыхаясь и взбрыкивая, кролик помчался к нему. О-370 попробовал увернуться, но оступился на полуразмотанных белых полосах. Кролик рванул вперёд и вонзил передние зубы ему в ляжку…
О-370 не почувствовал ничего. Кроличьи зубы зацепились за резиновую трубку, и чокнутая тварь принялась яростно дёргать за неё. О-370 пнул кролику по морде, и трубка – хлоп! – лопнула, распустив остатки белых полос и освободив лисёнышу лапы. Кролик, не переставая раздирать трубку, проскакал по двору непредсказуемыми зигзагами и исчез в открытой калитке.
О-370 испуганно наблюдал за кроликом. Заднюю лапу покалывало – чувствительность возвращалась.
Ласка, перелетев лужу, спрыгнула на сухую землю. Все трое уставились кролику вслед.
– Как эта тварь выскочила из клетки? – ужаснулся О-370.
Ласка нахмурилась и посмотрела на Джулепа.
Он повалился на бок и захрапел.
7
ЛИСЫ ДОЛГО И медленно обходили Город по краю.
Они шли полем, усеянным мусором, а потом оказались в коротком тоннеле, что пролегал под дорогой. Они балансировали на скользких стальных балках, уложенных поперёк занозистых досок, а потом подошли к мосту, испещрённому голубиным помётом. Мост выгибался дугой над грязной, усыпанной листьями рекой, от которой веяло дикой жимолостью.
– Куда мы идём? – спросил О-370.
– Уже пришли, – ответила Ласка.
Они помогли Джулепу спуститься с насыпи к реке. В тени моста кверху дном лежал грузовик. Белую краску изъела ржавчина, а четыре спущенных колеса безвредно торчали в небо. Передняя часть была целиком разбита, а бока разрисованы голубыми символами.
– Что там написано? – спросил О-370, когда они шагали по вязкой слякоти берега.
– Это молочный фургон, – ответила Ласка. – Люди, когда вырастают, не перестают пить молоко. И берут его из бутылок, а не из сосков.
Джулеп ехидно прыснул:
– Люди такие с-странные.
– Береги лапы, – предупредила Ласка и, толкнув носом, открыла двойную дверь позади фургона. Дверь возмущённо заскрежетала.
Джулеп запрыгнул внутрь, разлёгся на пороге и мгновенно уснул. О-370 пришлось через него переступить.
Всё вокруг показалось О-370 смазанной тенью, но вскоре глаза привыкли. Стены изнутри были серебристые, как туман. Пол – крыша фургона – как попало уставлен деревянными ящиками. Воздух пропах молочным дыханием новорождённого лисёныша. И всюду разбросаны бутылки – разбитые и запечатанные.
– Я уж думала, вы мусор какой-то тащите, – проговорила Дасти.
Она высунула нос из пещеры, сложенной из ящиков, и внимательно смотрела на Джулепа. От путешествия тряпичные полосы на нём покрылись грязью и листьями.
– Дасти, послушай, – начала Ласка, – Джулеп жив. Олео его спас.
Дасти вышла из своей ящичной пещеры и обнюхала окровавленные тряпичные полосы на Джулепе. Он не пошевелился.
– Он ранен, – сказала она без всякого чувства. – Видимо, скоро умрёт.
Ласка расхныкалась.
«Неужто правда?» – подумал О-370. Неужто он всё делал зря?
– Олео можно остаться? – спросила Ласка.
Дасти уставилась на О-370. Он даже не мог взглянуть ей в глаза – боялся: вдруг увидит, что он спасал Джулепа только затем, чтобы Дасти не дала пропасть ему самому.
– Кажется, у меня нет выбора, – ответила Дасти. – Он ведь знает теперь, где Молочный Фургон.
Она вышла через заднюю дверь и ускользнула в ночь.
Ласка помогла Джулепу подняться на лапы и устроиться в углу на тонком слое соломы, колючей, как опавшие иголки в лесу. Не успела его голова коснуться соломы, как он снова захрапел.
О-370 оглядел Молочный Фургон, подыскивая место для сна.
– Эй, Олео!
Он повернулся к Ласке:
– Чего?
– Спасибо.
Он кивнул, и внутри что-то коротко отозвалось теплом обогревателя.
Он обнюхал один из ящиков и, ткнув носом, перевернул на бок. Он шагнул в ящик, трижды повернулся кругом, убеждаясь, что не придётся лежать на занозах, потом свернулся в клубок и накрылся хвостом. Звёздный свет проливался сквозь щель в неплотно закрытых дверях и сквозь решётчатый бок ящика. Это, конечно, не ячеистый уют его проволочной норы, но ничего, сойдёт.
О-370 опустил морду на лапы, глубоко вздохнул и стал ждать, когда сон унесёт его прочь из этого места. Где-то вдалеке рокотал Город. Его звуки всё ещё вибрировали в усах. Его смог всё ещё покрывал шубку.
Он никогда себе даже не представлял, что проживать историю будет так страшно. Что все раны окажутся глубже. Все кошмары хитрее. А до смерти всегда будет ровно одна ошибка. Истории, догадался О-370, происходят не потому, что тебе так хочется. И вообще, похоже на то, что они происходят, когда ты меньше всего к ним готов.