Валлийские барды — пожалуй, единственная бардическая корпорация, дожившая до Нового времени. Они просуществовали аж до XVIII века, сохранив старые традиции: бродячие барды, жившие то у одного, то у другого знатного господина и сочинявшие ему хвалебные и прочие стихи, образом жизни мало чем отличались от своих коллег по цеху VI века.
Так что в то самое время, когда, согласно школьным учебникам истории, над Европой сгустился сумрак невежества, кельтские окраины были озарены светом учености и искусства. И когда, по прошествии веков, потомки варваров и покоренных ими римлян слегка цивилизовались и потянулись к прекрасному, это прекрасное они тут же нашли у своих западных соседей.
Глава 15. Про короля Артура, дохлую птичку и викингов
Еще не начав писать эту главу, развлечения ради забила в интернет-поисковике слова «Тристан и Изольда». Нашлось 334 тысячи страниц. Потом набрала в строке поиска «король Артур»: нашлось аж три миллиона страниц. Но Артура с большим отрывом переплюнул мудрый Мерлин — набралось аж 5 миллионов страниц с его упоминанием. По этой причине нудного вступления в стиле «всем известно, что такие персонажи кельтских легенд, как Тристан, Изольда, король Артур, рыцари Круглого стола и все остальные, кто с ними за столом сидел, стали чрезвычайно популярными в Западной Европе, начиная с XII века, и остаются таковыми по сей день», не будет за полной ненадобностью.
Наверное, каждый из читателей видел как минимум один фильм про этих выдающихся персонажей или читал многочисленные фэнтезийные и пародийные произведения с их участием (первым из них, наверное, стоит считать «Янки при дворе короля Артура» Марка Твена). Поэтому пересказывать содержание артуровских легенд и стоящей немного особняком легенды о двух влюбленных, которые погибли из-за этого самого чувства, не стану.
Расскажу о другом. Почему именно кельтские легенды вдруг сделались так популярны у ближайших соседей и произвели переворот в сердцах, умах и в культуре французов, англичан, а вслед за ними и жителей других стран? Да потому что, как уже было сказано, в XII веке на территории современных Франции и Англии у богатых и знатных людей только-только начинала зарождаться потребность в литературе нового типа, где говорилось не только про героические подвиги и судьбы народов, но и про личные переживания, например, про любовь. Интереснее стало узнать не про то, как кто-то кого-то проткнул копьем в жаркой битве, а про некий мистический поиск. И тут-то оказалось, что все это уже есть, причем под самым боком! Кельтские окраины уже давным-давно создали литературу, где главные действующие лица были озабочены не только тем, как снести кому-то голову (без этого, понятно, ни одно интересное произведение не обходится), но и испытывают друг к другу разнообразные чувства, которые могут толкнуть человека на самые неожиданные поступки.
Так началась первая волна моды на кельтов. Во Франции стало даже престижно учить бретонский язык для того, чтобы насладиться изысканной поэзией в оригинале. Так, об одной прекрасной даме говорили:
«Ее красота была совершенной с любой точки зрения. Умная и приветливая, она одинаково хорошо говорила по-бургундски, по-франсийски, по-фламандски и по-бретонски…»
Пересказы бретонских песен во Франции были чрезвычайно популярны. Мария Французская, выдающаяся поэтесса того времени (то есть второй половины XII века), занималась не сочинением собственных произведений, а переводила (или скорее пересказывала) бретонские лирические песни, называемые лэ. Оригиналы, то есть сами средневековые бретонские песни, до нас не дошли, но сюжеты, которые сохранились в пересказе французской поэтессы, дают представление о том, над чем плакали чувствительные дамы того времени.
Например, одна из историй была такая. В бретонском городе Сен-Мало жил-был один рыцарь. И у него была жена. А эта жена любила другого рыцаря, и он ее тоже. И вот второй рыцарь приходил по ночам под стены замка первого и смотрел на окошко, у которого стояла его возлюбленная: она вставала ночью, чтобы посмотреть на влюбленного красавца. Встречаться они, понятное дело, не могли: у замка стены толстые и охрана бдит денно и нощно. Но ночные отлучки из супружеской постели здорово поднадоели мужу дамы. Он стал приставать к ней с расспросами — с какой такой радости она торчит у окна? «Там соловей так приятно поет, вот я и слушаю», — отвечает жена. Муж бурчит в ответ что-то типа: «Был соловей — нет соловья, так что спи, как все люди» и подстреливает ни в чем не повинную птичку, после чего швыряет трупик жене. Жена, забрызганная кровью, понимает, что теперь никакого предлога простаивать ночи напролет перед окном нет. После недолгих раздумий дама решила сделать прощальный подарок возлюбленному: она завернула мертвую птичку в вышитую тряпочку и отправила несчастному рыцарю в знак того, что муж все прознал и теперь смотреть друг на друга по ночам не получится. Влюбленный в память о прекрасной даме заключил дохлую птичку в шкатулку и хранил эту шкатулку в память о великой любви до самой смерти, всюду нося ее с собой.
Конечно, у современного читателя ношение дохлятины в коробочке вызовет некоторую брезгливость, но понятия о гигиене в Западной Европе в Средние века были весьма далекими от современных. Развивать сию тему не буду — кто знает, может быть, вы эту книгу за столом читаете…
Кроме соловьев и отчаявшихся любовников, в лэ Марии Французской встречаются Тристан и Изольда, которым посвящена «Песня о Жимолости», а в песне «Ланваль» рыцарь, носящий это имя, служит у короля Артура.
Про Артура надо сказать особо. Как литературному персонажу ему здорово повезло: он был героем летописей по обе стороны Ла-Манша (как британских, так и бретонских), валлийских легенд, позже — рыцарских романов в Англии, Франции и Германии и более поздних произведений, включая современные фильмы и компьютерные игры. Впервые о нем упомянул в 800 году валлийский монах Ненний, автор известной летописи «История бриттов» (Historia Britonum). Позже, в XII веке, об Артуре несколько более подробно рассказал Гальфрид Монмутский в «Истории королей Британии» (Historia Regum Britanniae): он поведал читателю подробную биографию героического короля. Несмотря на свое наукообразное название, эта «История…» похожа скорее на сборник валлийских легенд: уж очень много там фантастического и сказочного.
При чтении «Истории королей Британии» создается впечатление, что, несмотря на всю фантастику и сказочность повествования, король Артур — лицо историческое. Однако на сей момент никаких исторических лиц с таким именем и хотя бы с отдаленно схожей биографией не обнаружено. Скорее всего прототипом легендарного короля был кто-то из реально существовавших бриттских правителей, сражавшихся с саксами. Среди возможных претендентов на роль Артура — бритто-римский полководец Амвросий Аврелиан, давший в свое время саксам серьезный отпор. О нем пишет и уже знакомый нам святой Гильда, и ныне почитаемый святым Беда Достопочтенный, и Гальфрид Монмутский. Последний, правда, считал Амвросия дядей Артура.
Многие авторы полагают, что на должность Артура уместнее было бы назначить римского военачальника Луция Артерия Каста — у него хотя бы имя созвучное. Одна неувязка — этот человек жил на свете на несколько столетий раньше битв с саксами, во втором веке. Куда лучше звучит версия, согласно которой «исторический Артур» — это Артуир мак Айдан, король Дал Риада, сражавшийся на территории современной Шотландии против пиктов как раз в шестом веке. Есть и другие претенденты среди бриттских королей V–VI веков, так что фантазировать можно сколько душа желает. Но мне все же проще сказать: мы не знаем, кто был реальным прототипом короля Артура и был ли таковой вообще. В конце концов, вполне возможно, это некий собирательный образ идеального короля, до которого ни один человек по определению не дотягивал. И артуровские легенды от такого утверждения хуже не становятся.
