— Круто! — ухмыльнулась Мелани.
— Почему круто?
— Потому что такое бывает редко. Может, не в Америке, но в Берлине точно. И это меня напрягает.
«Можно посмотреть на это и так», — подумала Сузанна.
В кофеварке еще оставалась теплая жижа, которую Сузанна вылила себе в чашку. Потом она уселась напротив Мелани.
— Все в порядке?
— Все в порядке.
— Ты знаешь, что от «Нутеллы» толстеют?
— А зачем ты ее покупаешь?
— Потому что ты на нее подсела. Но если ты скажешь, что больше ее не хочешь, я не стану покупать.
— Тебе хочется прочитать мне мораль или просто забить мозги всем этом говном насчет здоровья? Так у меня вообще на это облом.
Она схватила зеркальце, губную помаду, блеск для губ, грим, пудру и тушь для ресниц — наверное, красилась прямо за кухонным столом, — швырнула все в сумку, у которой был вид мешка для покупок, с которым лучше ходить по магазинам, а не в школу, и покинула кухню, громко хлопнув дверью.
— Пока! — расстроенно крикнула Сузанна, однако ответа не дождалась.
«Великолепно, — подумала она. — Поздравляю! Две фразы — и ты снова все испортила». Хотя она могла делать все, что угодно, — все равно ее дочь была вечно недовольна. Наверное, в возрасте между четырнадцатью и восемнадцатью годами этого не избежать.
Через пару секунд Мелани появилась снова:
— Кстати, сегодня после школы я пойду к Марлис делать математику. Там и переночую.
Это был не вопрос, а констатация факта. Она даже не стала ожидать комментариев матери, просто повернулась и ушла. На этот раз окончательно.
Сузанна вздохнула, допила чуть теплый кофе и посмотрела в окно. Мелани как раз переходила дорогу. Она шла быстро, тем не менее держала спину ровно. Юбка у нее была немного коротковата, каблуки чуть-чуть высоковаты, а пуловер уж слишком в обтяжку. В непосредственной близости это не бросилось Сузанне в глаза, но сейчас, со стороны, было прекрасно видно.
Мелани вот-вот ускользнет от нее. В жизни ее дочери матери больше не было. Было больно осознавать такое, и Сузанна не хотела подпускать эту боль к себе. Сейчас ей хотелось ни о чем не тревожиться и поспать два часа, после чего придется идти на работу и заниматься новым делом об убийстве.
Пять лет назад она стала матерью-одиночкой. Ее повышение в должности до главного комиссара полиции и заявление мужа, что он уходит к другой, случились почти одновременно. Ее дни тогда были отмечены тем, что она не знала, что теперь делать — радоваться или плеваться. Наверное, ее профессиональные успехи были частично причиной того, что Свэн в конце концов ушел от нее. Это было непросто — жить с женщиной, которая служила в полиции, которая не знала, что такое нормированный рабочий день, и которой кроме обычной работы приходилось еще выезжать на вечерние и ночные дежурства, а иной раз проводить выходные дни на службе.
А сейчас Мелани пыталась уйти от нее.
«Проклятье!» — подумала Сузанна, когда, усталая до смерти, тащилась по коридору. Добравшись до своей комнаты, она упала на кровать и моментально уснула.
Уже через час она проснулась, ругаясь, поднялась с постели и буквально поставила себя под горячий душ. Это было настоящим расслаблением, и, когда теплая вода стекала по телу, лучше всего думалось.
Сузанна прекрасно понимала, что очень мало шансов разоблачить убийцу, у которого была не личная, а сексуальная мотивация, который не выискивал жертвы целенаправленно, а случайно встречал их. Если этот человек до сих пор ни на чем не попадался, не был зарегистрирован в полицейской картотеке, то, если он не допустит очень серьезную ошибку или не оставит свой паспорт на месте преступления, найти его вряд ли удастся.
Хотя одна возможность все-таки была. Шелковый шарф, который они нашли на второй жертве, мог рассказать многое. Похоже, это джентльмен, для которого важно убивать со вкусом. По причине изысканного обхождения жертвы сразу же проникались к нему доверием и добровольно следовали за ним. Сузанна считала, что убийца был образованным человеком и происходил из интеллигентной, если даже не высокоинтеллектуальной семьи. Возможно, он был невероятно честолюбив. Нарцисс.
Естественно, все это были только предположения, однако постепенно у нее стала вызревать идея. Она постарается выманить убийцу из засады, затронув его честолюбие.
Она закрыла кран и вытерлась насухо. Да, это было неплохо. Через пару дней она соберет пресс-конференцию и выдаст информацию о якобы имеющихся результатах расследования. И при этом будет врать самым бессовестным образом.
24
Сиена, июль 2009 года
Горячее полуденное солнце давило на землю, незрелые хлеба дрожали от жары.
Матиас стоял на автостоянке на вершине холма и смотрел на дали Креты. В дрожащем воздухе он видел серую полосу на горизонте — скорее всего, это был силуэт Сиены. Он был почти у цели.
Каждый раз, когда Матиас бывал в этой местности, он останавливался здесь и, как ни странно, именно на этой стоянке оказывался в одиночестве. Никогда еще ни одному водителю одновременно с ним не приходила в голову идея насладиться великолепным видом с этого места, даже когда Тоскана была переполнена туристами. Лишь немногие из них, очевидно, испытывали потребность прервать программу экскурсий, в соответствии с которой они галопом мчались из одной церкви в другую, от музея к музею, от монастыря к монастырю и от одного города к другому, но никому не приходило в голову прервать ее в таком тихом месте, как это, и насладиться скромной красотой ландшафта.
Матиас глубоко вздохнул. Он чувствовал себя в Тоскане почти как дома, и это было просто великолепно — снова приехать сюда. Здесь он мог оставить позади все, забыть о том, что угнетало его в Берлине. Его отдых начинался именно сейчас, в этот момент. И здесь, наверху фраза «Я мог бы обнять весь мир» обретала, казалось, новый смысл.
Матиасу показалось, что до него доносится свежий, терпкий запах лимонов, хотя вокруг не было видно ни одного цитрусового дерева. В воздухе висела пыль с дороги, и его кожа уже через несколько минут пребывания на свежем воздухе начала пахнуть солнцем. Это был неповторимый, неописуемый запах, который солнце извлекало из его тела. И сильнее всего он бывал тогда, когда первый раз в году не нужно было надевать куртку.
Он не мог себе представить более счастливого момента и, усевшись на скамейку и стараясь ни о чем не думать, постарался запомнить его.
По его представлениям было слишком рано, когда вчера утром будильник зазвонил в девять. Как всегда, он какое-то время полежал в постели, а потом к нему вернулись воспоминания о прошлой ночи. Его сердце забилось, когда он вспомнил маленький пляж возле тихого озера и молоденького гомика.
Это была неописуемо мирная ночь. Они лежали на песке, смотрели на звезды и наслаждались романтической атмосферой.
