Нынче ПО-2 забыт (он был снят с серийного производства в 53-м году), курсанты летали на «Як-18», «МиГ-15», а позднее – на чешских «L-39» и «L-410», но песня осталась в памяти народной; её продолжают петь, вспоминая с ностальгией свои собственные первые полёты, страх перед «козлом» и наказанием, которое за этим воспоследует. Как говорится, за козла ответишь).
Офицеры разошлись заполночь, очень довольные жизнью, с вновь обретённой верой в будущее. Троица виновников торжества посидела ещё с часик, болтая о разных пустяках; Стуколин пытался наигрывать на гитаре, но получалось у него плохо, и он быстро отставил это занятие. Об историческом захвате они старались не вспоминать: азарт прямого участия в необъявленной войне прошёл, а разум подсказывал, что нет в акции захвата беззащитного «Геркулеса» ничего героического. Пираты – они пираты и есть. «На сундук мертвеца, йо-хо-хо! И бутылка рома!» Да и само действо всё больше смахивало на дурной фарс: сначала чуть ли до голода не довели, а потом вместо того, чтобы повиниться и взяться за ум, по-барски приказали: а ну вперёд, жрать хотите – отрабатывайте. Будто бы не кадровые офицеры перед ними, а наёмный сброд. Портить вечер разговорами о своих оскорблённых чувствах не хотелось. Пилоты и не стали.
Не проигнорировал внезапное празднество и рядовой личный состав. В первые же дни после захвата норвежского транспорта Громов и другие офицеры стали замечать, что рядовые срочной и сверхсрочной службы постоянно находятся в «приподнятом» настроении. При этом все они вдруг полюбили свежий чеснок, и характерным запахом этого овоща из рода луковичных разило от них за версту. Громов подумал и вызвал к себе Женю Яровенко.
(К слову сказать, замполита в воинской части 461-13"бис" не было. Его уволили из рядов больше года назад с мотивировкой «не соответствует занимаемой должности». Ещё в начале девяностых подобное было бы невозможно. Даже если провинился замполит, учудил чего-нибудь непристойное по пьяной лавочке – пожурят и всё; в крайнем случае в другую часть переведут. Но тут грянуло сокращение штатов, а замполит перед тренировочным вылетом умудрился убрать шасси при выруливании на ВПП. И, что характерно, был при этом абсолютно трезв. Недаром в народе говорят: «Курица – не птица, замполит – не лётчик». Взамен этому деятелю комполка Свиридов обещал прислать свежеиспечённого офицера по воспитательной работе (теперь это так называется), но маховик увольнений в запас раскручивался всё быстрей, и нового «воспитателя» в части 461-13"бис" так и не дождались. Кончилось тем, что его обязанности по работе с личным составом принял на себя майор Громов. В частности, именно ему предстояло выявить причины столь внезапной любви рядового состава к чесноку).
«Ну что, герой, где ликёроводочными изделиями разжился?» – спросил майор Женю.
«Никак нет, товарищ майор», – отвечал Женя, стоя навытяжку и преданно глядя Громову в глаза.
«В какой смысле?» – удивился майор.
«В смысле, не разжился», – пояснил Женя.
«Хорошо, – сказал Громов с усмешкой, – сформулируем вопрос по-другому. Где бухло берёшь, скотина?»
«Не могу знать!» – упорствовал Женя.
«А если на гауптвахту? А если на десять суток?»
«За что, товарищ майор? Я же ничего не сделал».
Отправлять Яровенко на гауптвахту без видимых на то причин действительно было бы для Громова перебором. Даже взыскание накладывать майор по большому счёту не имел права. Поэтому он ограничился намёком, что, если военнослужащие части 461-13"бис" будут и в дальнейшем замечены в злоупотреблении чесноком, первым от этого серьёзно пострадает некто Евгений Яровенко, сержант. Женя, разумеется, изобразил оскорблённую невинность, но намёк Громова был ко вниманию принят, рядовые перестали жрать чеснок и выглядеть на вечерней поверке слишком уж весёлыми. Двумя днями позже комендант прямо на общей кухне случайно обнаружил пустую бутылку из-под прекрасного шотландского виски. Тайна раскрылась: выходило, что Женя во время разгрузки транспорта исхитрился заныкать несколько бутылок этого благородного напитка и проделал это так ловко, что присутствовавший там же старший лейтенант Стуколин ничего не заметил.
Теперь Громов рассердился уже не на шутку. Он снова вызвал Женю и потребовал от него честного ответа – нет, не на тему, кем и сколько было выпито, а кому и сколько он, Женя, успел растрепать о норвежском «Геркулесе». Яровенко почуял, что пахнет жареным, и побожился, что никому и никогда, что он государственную тайну понимает, чем рискует, знает, и вообще… На этот раз майор ему поверил. И инцидент себя исчерпал.
А в общем и целом, настроение у всех в части 461-13"бис" было радужное, и думать о том, что, возможно, ещё много раз придётся пиратствовать, ни Громову, ни его друзьям не хотелось. Поэтому звонок от господина советника Маканина командиру части 461-13"бис" радости не доставил.
– Готовьтесь к вылету, – сказал Маканин без обиняков.
– Когда? – спросил Громов; у него вдруг запершило в горле, и он прокашлялся.
– Завтра.
– Понял.
– Штурман вас выведет.
– Не сомневаюсь.
– Удачи.
– Вам того же.
И весь разговор. Громов со вздохом положил трубку телефонного аппарата на рычаг, надел фуражку и пошёл разыскивать остальных участников предстоящей акции. Старшего лейтенанта Стуколина он обнаружил в ленинской комнате – развалившись на стуле, тот смотрел телевизор.
– Не, ну ты глянь, что творят! – воскликнул старший лейтенант, завидев майора и тыча пальцем в светящийся экран.
Громов посмотрел. На экране симпатичная ведущая с дежурной улыбочкой на устах произносила некий текст. У неё за спиной майор разглядел весьма условно нарисованную карту Российской Федерации.
– Представляешь, – говорил Стуколин, поднимаясь со стула и в возбуждении размахивая руками, – эти козлы умудрились два «сухих»[48]продать. С полной боевой подвеской. На металлолом, представляешь? А военная прокуратура только сейчас докопалась!
Громов пожал плечами. Эта новость его совсем не удивила. Он и не такого наслышался за последние годы. Если уж подводные лодки иностранным фирмам сдают и ураном приторговывают, что говорить об истребителях. Так же, видимо, считали и работники телевидения. Сюжет о «сухих» не шёл в блоке сенсаций дня, а рассматривался как курьёз, потому что сразу после этого вызвавшего стуколинский гнев сообщения начались спортивные новости. Громов не стал вникать в детали, а сказал Алексею, чтобы тот готовился к отъезду на «полосу».
– Как?! – вскричал Стуколин. – Уже сегодня?
– Уже сегодня, – подтвердил майор. – Игра продолжается, Алексей. Забирай Женю и отправляйся.
– Будет исполнено, – сказал Стуколин с готовностью; он направился к двери, но на пороге приостановился и, обернувшись, спросил: – Слушай, Костя, они чего, идиоты?
