как Евгений, не переставая орать, скинул с плеча рюкзак и принялся что-то спешно запихивать туда свободной рукой. А несвободная, поднятая над головой… О-о-о, вот тут я разглядела наконец, что именно случилось. На пальце у поэта висела маленькая, но, судя по всему, очень грозная мышеловка. Кровь хлестала из раны, заливая серебристую рубашку и превращая героя романтического в героя трагического.
– Погиб поэт, невольник чести, – сообщила я в пространство, а потом подошла к Ираиде и подергала ее за юбку. – Скажите, пожалуйста, у вас тут есть аптечка? А то у нас раненый.
Через полчаса мы сидели в служебном помещении за оранжереей, пили чай с травами и задумчиво переглядывались.
Ираида вздыхала и смотрела на Сигизмунда.
Сигизмунд кидал на меня укоризненные взгляды, мол, и что мне с ней теперь делать?
Я не спускала глаз с сумки, из которой то и дело пыталась нелегально десантироваться фея. Заметила, видите ли, полку с загадочными настойками и рвалась снять пробу, несмотря на присутствие людей. А я резонно не верила, что у нее получится сыграть в режиме «полный стелс», поэтому идею не одобряла.
А Евгений сверлил огненным взором собственный палец. Уже освобожденный от жестоких челюстей мышеловки, обработанный перекисью, щедро намазанный пантенолом и заклеенный пластырем. Несмотря на все эти реабилитационные мероприятия, палец сохранил отчетливо синий цвет и не слишком здоровую пухлость, а поэт впал в трагическое амплуа.
Главный плюс данного амплуа состоял в том, что Евгений возвышенно молчал, будучи обиженным на всех и вся, и не рвался декламировать созвучные моменту строки.
Меж тем я напоминала себе каждую минуту, что как минимум наполовину это – искусная сценическая постановка, и не могла не восхищаться актерским талантом. И стойкостью. Потому что рука от встречи с мышеловкой пострадала неиллюзорно. Хотя чем не пожертвуешь ради хорошего сюжета!
– Ну не знаю я, откуда она там взялась! – третий раз за последние десять минут начала оправдываться Ираида. Кивнула на мышеловку, встала и пошла к закипающему на тумбочке электрочайнику, чтобы подлить нам всем кипятку. Я быстро выпила последний глоток и протянула кружку.
– У вас этот травяной сбор, случайно, не продается? – спросил Сигизмунд, который тоже не отказался от добавки. – В качестве сувенира от ботанического сада.
– Нет, – пожала плечами Ираида. – А надо?
– Не просто надо, а категорически необходимо. – Я с удовольствием вдохнула ароматный пар. – Это вы его собирали?
– Да.
– А у вас в роду ведьм-травниц, случайно, не было? – любому обычному человеку в этом месте стало бы понятно, что я шучу.
– Не было, – слишком быстро сказала Ираида, вместо того чтобы рассмеяться моей нелепой шутке. Которая оказалась вовсе не шуткой.
– Не было так не было, – согласилась я. Наклонилась к ней, проникновенно улыбнулась и нарисовала пальцем в воздухе символ круга ши. Ираида чуть побледнела, но присутствия духа не потеряла.
– Хотите, я вам с собой мешочек сбора насыплю? – предложила она и улыбнулась в ответ. Мол, не угрожай мне, ши, я на своей земле, и вообще… давай, может, жить дружно?
– Не откажемся, – кивнула я.
– А черничного варенья у вас, случайно, не будет? – Евгений наконец счел, что выдержал достаточную паузу, и тут же встрял в разговор. – Ну, в качестве компенсации. В конце концов, вдруг у меня столбняк случится. И прочие… последствия.
Ираида приподняла бровь.
Я вздохнула и кивнула.
Потому что поэта ведь каждый обидеть норовит. А ты потом попробуй вернуть его из размышлений о бренности бытия на землю. И если это можно сделать с помощью всего одной банки варенья, то какой же дурак будет отказывать в такой малости?
Вот и Ираида не стала.
Подошла к узкому угловому шкафу, заглянула в темную глубину, царство трав, каких-то искристо блестящих камней и ягодных запахов, и вытащила наружу маленькую баночку. Щелкнула по ней ногтем и улыбнулась Евгению. Правда, вовсе не так мило, как до этого – Сигизмунду.
– Позапрошлогоднее. Но очень вкусное.
– Спасибо, – просиял Евгений, тут же убрал со стола пострадавшую руку и вскочил. – Ну, мы пойдем.
– Ты чего это вдруг раскомандовался? – озвучил Сигизмунд нашу общую мысль.
– А вдруг меня настигнет посттравматический шок? – оскорбился поэт. – Вы меня на себе понесете? Или будет вызывать такси? Ну, то самое, которое обычно приходит через час сорок?
– Ну… – вздохнула я, заглядывая в чашку и думая, что чем дальше, тем сложнее будет удержать фею от свободолюбивых порывов за настойками. – Резон в его словах есть. Так что вынуждены откланяться.
– Очень жаль, – с видимым облегчением ответила Ираида. – Однако всегда буду рада вас видеть.
– И мы – вас, – неискренне заверил Сигизмунд, и мы спешно покинули это гостеприимное место. И даже не забыли под столом вновь спящего Карла.
Примерно полдороги до гостиницы прошли в молчании, а потом Евгений громким шепотом сказал:
– Круто мы со вторым условием справились, да?
Глава 9. Друзья как лучшие, только наоборот
Когда мы вернулись в гостиницу, то засели в номере Сигизмунда и Евгения.
Его котейшество только открыл рот, чтобы предложить зайти ко мне, а я уже стояла у них под дверью, мило улыбаясь. И добавила для верности:
– Сигизмунд, ты ведь руководитель… м-м-м, нашего квеста, верно? Значит, логично устроить штаб у тебя.
Грубая, грубая лесть. Но сработало.
Понятно было, что все вопросы при господине поэте обсудить не получится (а жаль! у меня прямо язык чесался поведать его котейшеству, как его пыталась приворожить ведьма, потом расспросить, что он при этом почувствовал, и порадоваться вместе, что у нее не получилось). Но, как говорится, первым делом эльфийские пророчества – ну а ведьмочки? – а ведьмочки потом.
– Там и вправду лежала мышеловка? – спросила я у Евгения после того, как он вернулся из ванной свежевыбритый, благоухающий, с новым пластырем на пальце и сверкающий очередной непонятно-где-и-как-выглаженной рубашкой. На этот раз голубой, шелковой, с топазовыми запонками. – И сразу еще один вопрос вдогонку: нет ли у тебя с собой парадного фрака? А то вдруг на бал идти придется…
– Нет и нет, – улыбнулся Евгений. – Фрак, к сожалению, не поместился. Деловой костюм, кстати, тоже не влез. А мышеловка лежала в углу оранжереи, за кофейным деревом. Я ее приметил, ну и… – в этом месте поэт замолчал, виновато развел руками и возвел очи к потолку.
– Позаимствовал? – уточнил Сигизмунд.
– Исключительно на благо общего дела, – вздохнул Евгений. – А потом, когда нашел мох, решил, что мы уже все посмотрели и можно не задерживаться. То есть совместить.
– Синий мох и дикий ор?
– Стража, кота и шляпу. Я же зачитывал, помните? «Когда страж обнажит живот, а кот останется в шляпе»…
– Та-а-ак, – сказал Сигизмунд подозрительно сладким голосом. Я вот даже с ходу не сумела припомнить, когда слышала от него подобные интонации. Наверно, таким голосом разговаривает царственный правитель города с маленьким глупым мышонком, который угодил в мышеловку, а котейшество как раз хотел развеять скуку.
А через пару мгновений
