Непременно.
— Кофе?
— Травяной чай, если можно.
Она была рада, что ей не хотелось кофе, поскольку во время беременности с ним лучше не перебарщивать. Прежде это казалось ей немыслимым, но затем она попыталась выпить ту единственную чашку в день, которую врачи позволяли. Ее желудок моментально ответил протестом. И наверное, это к лучшему.
— Разумеется. С вашего позволения.
В одиночестве она пробыла лишь несколько секунд. Двери распахнулись, и другой слуга по имени Пьетро вошел в зал и низко поклонился.
— Мисс Элоиза, — произнес он. — Вам прислали подарки.
— Подарки?
Ждать и гадать ей не пришлось. В комнату стали вносить блюда из драгоценных металлов, полные сухофруктов, сверкавших, как драгоценные камни. Букеты цветов, хрустальные флаконы с духами и богатые ковры.
— От шейха Джахандира Хассана Умара аль-Хайята, — говорил один из слуг, пока перед ней на столе размещали подношения.
Элоиза опустилась в кресло, не зная, что сказать.
— Все это прислано на тройке. В санях ручной резьбы. Также в подарок для молодой леди.
— Это… невероятно, — проговорила она.
— Это еще не все.
В комнату вошла очередная группа слуг. Они несли корзины с оливками, блюда с вяленым мясом, фруктами и орехами.
— От регента Рафаэля Наварро. Все лучшее из его страны.
Слуга немедленно вручил Элоизе стопку бумаг.
— А также акции, — пояснил он. — В компании регента Наварро. На случай, если вы сами пожелаете сыграть на бирже.
Элоиза оторопела.
— Как… мило с его стороны.
Под конец в зал вошла молодая женщина, ведя под уздцы маленькую лошадку.
— Лошадь от принца Зевса. Он просит передать, что, будь его воля, женщинам был бы дарован весь мир. Но мир не совершенен, а потому каждой девушке нужно иметь по крайней мере своего пони.
Тут она не выдержала и рассмеялась.
— Как это мило! — Она подняла глаза и увидела Винченцо.
Он стоял в дверях, мрачный как туча.
— Этот мерзавец прислал-таки лошадь ко мне во дворец.
— Кто?
— Зевс. — Винченцо криво улыбнулся. — Так и знал, что он не шутит.
— Кто эти люди, приславшие подарки?
— Они мои… — Он запнулся, словно от боли. — Мои друзья.
Элоиза уставилась на него:
— У тебя есть друзья, Винченцо?
Он приподнял бровь:
— Постарайся не так этому удивляться, Элоиза.
— И все же я удивлена.
— Это не они украсили дворец, — пояснил Винченцо. — Его украсил я. Вернее, я приказал это сделать.
— Он великолепен. — Элоиза сияла.
Принесли ее завтрак. Корзинки со сдобными булочками, масло и джем. Ей казалось, что это чересчур.
— Вряд ли я смогу все это съесть, — сказала она, глядя на корзинки.
— Я помогу. — Он сел рядом с ней.
Рядом с ней. Этот мужчина — король. Такой маленький жест, и все же как много он значил.
«Старайся не ударяться в романтику, — подумала Элоиза. — Ему кое-что от тебя нужно, и он готов на все, чтобы получить желаемое».
Да, но ей как раз хотелось, чтобы он пошел на все. А значит, разве плохо, что он действует именно в этом направлении? Она ощутила комок в горле. Именно такого праздника ей и хотелось тогда, в детстве. Помимо его поцелуя. И что-то во всем, окружавшем ее сейчас, казалось простым и очень личным. Как будто все встало на свои места. Конечно, все было отнюдь не просто. Напротив, все было сложно. И лошадь посреди столовой — наглядное тому свидетельство.
— Лошадь, наверное, стоит вывести, — заметила она.
Винченцо кивнул.
— Отведите пони на конюшню! — приказал он.
— Я обязательно навещу ее, — сказала Элоиза. — Когда позавтракаю.
— Не думаю, что пони на тебя обиделся.
— И все же мне не хотелось бы ранить его чувства.
— А как там Скеррит? Осваивает новое жилье?
— Очевидно, ей нравится под моей кроватью. Особенно с правой стороны. Сидит там безвылазно. Но она поела и воспользовалась лотком.
— Рад это слышать, — сказал Винченцо.
— Привыкаешь не сразу. Дворец очень большой.
Элоиза говорила не только о кошке. Она понимала: Винченцо безразлично животное. Он и правда старался. Ей просто хотелось до конца понять, почему. Ведь он так твердо заверил ее, что ребенка не хочет. И она понимала, что отчасти им верховодило чувство долга перед ней. Однако он не просто старался, а из кожи вон лез, чтобы ей во всем угодить. И этого она не понимала.
— Почему ты захотел этого ребенка? — спросила она.
— Потому что так правильно.
— Разве нет ничего важнее, чем всегда поступать правильно?
— Мой отец никогда не поступал правильно. Он потворствовал лишь себе. В этой жизни я буду принимать справедливые решения. Вне зависимости от собственных желаний. Таков выбранный мною путь.
— Конечно. Путь мести.
— Мой отец лишился трона из-за меня. И вот он я. Стремлюсь помочь своей нации. Но столкнулся с реальностью, в которой люди не так уж рады перспективе упразднения монархии. Хоть они и не любили моего отца, но им нравится символ. А я пытаюсь это изменить.
— Другими словами, у тебя не получилось просто объявить, что теперь все будет так, как хочется тебе?
— Не нужно злорадствовать, Элоиза!
— Я не злорадствую. Вообще-то, Винченцо, уж кому, как не тебе, следует знать, что я, ведя свою тихую, беззаботную жизнь, давно ни за кого не несла ответственность. Скеррит — единственное исключение. В остальном же я думала лишь о собственном благополучии. Это очень просто. Проще, чем что бы то ни было. А вот то, что предстоит
