— Что ты сделал?
— Я привез ее обратно во дворец, — угрюмо повторил Винченцо, глядя сквозь монитор компьютера в лицо Рафаэля.
— Ты похитил ее? — спросил Зевс.
Винченцо пожал плечами:
— Едва не пришлось.
— Нерешительных похитителей не уважают, Винченцо, — заметил Зевс.
— Оно было решительным. Элоиза ведь со мной, разве не так?
— Она выйдет за тебя замуж? — спросил Рафаэль.
— Вероятно.
— Вероятно, — повторил Джаг. — Это довольно…
— …Слабо, — подытожил Зевс.
— Да уж, — согласился Рафаэль.
— Я не могу принудить ее к браку.
— Неправда, — возразил Джаг. — Ты без труда можешь принудить ее к браку.
— Но возможно, я не хочу принуждать ее, — сказал Винченцо.
— Почему нет? — спросил Рафаэль.
На самом-то деле Винченцо очень хотелось принудить ее. Когда она открыла дверь, он увидел ее на пороге, с животом, он взвалил на плечо рождественскую ель, и дерево отправилось вместе с ними в Ариосту. Вот так странно и отчасти первобытно он отреагировал, увидев ее с ребенком во чреве. Винченцо знал одно: он готов на все, чтобы заполучить Элоизу. И да, он заставит ее стать его женой. Если придется.
— Я пытаюсь внушить ей, что это была ее идея, — ответил Винченцо.
— Вот как! — отозвался Зевс. — Умный план!
— Все, о чем она просит, — это чтобы я устроил ей Рождество. Говорит, если я помогу ей забыть, какой трудной жизнь была для нее здесь, во дворце, когда она была ребенком, то, возможно, она останется со мной.
— Тогда купи ей пони, — посоветовал Зевс.
— Она не просила пони.
Зевс посмотрел на него так, будто Винченцо ненормальный.
— Все женщины любят пони.
— Ладно, я куплю его. Я целую конюшню ими наполню. Прямо сейчас.
— Никому не нравится, если подарок преподнесен с неохотой.
— Мне вообще все это безразлично. И пони, и Рождество.
Друзья хорошо его понимали, ибо никто из них никогда не испытывал той радости, с которой обычно ассоциировались новогодние празднества. Они никогда не затрагивали данную тему, но Винченцо это знал. Именно потому, что не затрагивали. И сейчас их молчание говорило само за себя. Было много других вещей, которые они также не обсуждали.
— Давай мы ей пришлем подарки, — предложил Рафаэль. Поприветствуем твою новую королеву.
Винченцо прищурился:
— Вы не должны этого делать.
— А я считаю, что должны, — возразил Джаг. — Вот что… — Он щелкнул пальцами. — Да, точно. У меня идея. Отправлю подарок завтра.
— Я… — начал было Винченцо.
— Вопрос закрыт, — отрезал Рафаэль.
— Закрыт. И заперт, — согласился Джаг.
Все трое исчезли с экрана, и Винченцо не сомневался, ему не понравится то, что они задумали.
Он нажал кнопку вызова на столе, и в кабинет тотчас же вошла женщина-менеджер.
— Я хочу украсить дворец на Рождество. Каждое помещение. От пола до потолка. Деньги не играют роли. Используйте средства с моего личного счета. Ни в коем случае не тратьте деньги из казны Ариосты.
— Ваше величество!
— Это для Элоизы. Необходимо устроить ей праздник. Она моя будущая королева, — пояснил Винченцо.
Помощница взглянула на него с одобрением.
— Вашей матушке это бы очень понравилось, — произнесла она.
— Возможно, — ответил Винченцо. — А может, и нет.
Ему трудно было представить, чтобы его мать была счастлива, зная, что он женится на Элоизе. Учитывая всю предысторию.
— По-моему, это прекрасная идея, — сказала помощница. — Она всегда была хорошей девушкой. Очень тихой. И никогда у нее не было настоящего детства.
Сердце Винченцо дрогнуло от раскаяния.
— Нет, — согласился он. — И правда не было.
В одном Винченцо не сомневался. Он обязан ухаживать за своей принцессой так, как она того заслуживала. Возможно, он недостаточно тонкий человек. И да, он не слишком эмоционален. Но его люди знали свое дело. И знали все о рождественских декорациях. Что до него самого… Он умел соблазнять женщин. И это его умение должно стать решающим фактором. В одном он не сомневался: Элоиза не сможет устоять перед ним. И пусть его друзья шлют подарки. Его собственный подход будет совсем другим.
Утром Элоиза долго не выходила из своей комнаты. Из-за разницы во времени после полета ей было трудно уснуть прошлой ночью. Вернувшись в королевский дворец, она чувствовала себя подавленной и несчастной. Хотя эмоции ее и не были однозначными. Подавлена она была лишь отчасти. Потому что рядом с Винченцо ей находиться хотелось. И она не могла заставить себя сердиться на него за то, что он хотел присутствовать в жизни своего ребенка. Вовсе нет. Ее пугало тепло, наполнявшее ее при этой мысли. Пугало сознание, что ей самой хочется, чтобы ребенок был для него желанным.
Выйдя из комнаты, она не поверила своим глазам. Настоящая сказка! Блестящие сосульки, свисавшие с потолка. Мерцающие зеленые и красные гирлянды, обвивавшие колонны, балюстрады и перила. Рождественские венки висели на каждой стене. Золотые канделябры с белыми свечами освещали каждую комнату. Дворец ослеплял красотой. И рождественские ели… В каждой комнате. А войдя в обеденный зал, Элоиза увидела сразу четыре ели. Одна возвышалась прямо до потолка. Невероятно высокая. По сторонам еще две — чуть поменьше. А в центре комнаты ее скромная маленькая ель, проделавшая долгий путь прямо из Вирджинии.
Элоиза глазам своим не верила:
— Как!..
— С добрым утром.
Элизабет, управляющая, вошла в зал. Элоизе всегда нравилась Элизабет. Король не позволял сближаться с прислугой, но это не делало их отношения прохладными. Теперь же, когда король ушел в прошлое, исчезла и нужда соблюдать дистанцию.
— Завтрак готов, — сообщила Элизабет. — Прикажете подать?
— О да, — ответила Элоиза. —
