вопросительным шепотом.
— Я беременна, — я даже не пыталась скрыть торжествующую нотку в голосе — пусть помучается.
Он заметно отшатнулся.
— Ты… Не может быть!
Я видела, как он отсчитывает недели в мозгу, пытаясь все вычислить. Я едва не рассмеялась, наблюдая за тем, как этот человек, так хорошо знавший математику, не может отсчитать каких-то несколько недель.
— Да, может. И я беременна.
Питер громко выдохнул и уперся кулаками в бока:
— Ну, уж точно не от меня.
— Вообще-то, от тебя.
Было почти смешно смотреть, как краска мгновенно отлила от его красивого, самодовольного загорелого лица. Он покачнулся, и мне показалось, что он вот-вот упадет в обморок. Но он быстро пришел в себя.
— Нет, — сказал он сначала слабым голосом и прокашлялся. — Нет, — повторил он уже более четко. — Я вообще не верю, что ты беременна. Но если это и так, то ребенок от другого.
Я улыбнулась ему самой обаятельной улыбкой, наслаждаясь его унижением.
— Думаю, ты получишь все доказательства. Я сделаю ДНК-тест.
Питер отвел взгляд и потер лицо ладонью.
— Сколько? — наконец спросил он.
Я театрально вскинула брови:
— Питер! Ты меня поражаешь. Надеюсь, ты не предлагаешь мне избавиться…
— Именно это я, черт тебя подери, и предлагаю! — выпалил он, и на этот раз в его темно-карих глазах, которые столько раз в прошлом смотрели на меня с нескрываемым вожделением, стояли слезы страха. — Послушай… — он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Я заплачу столько, сколько нужно, чтобы… э… решить проблему. А потом я заплачу тебе столько, сколько нужно, чтобы ты уехала и оставила нас в покое. Просто скажи, сколько тебе нужно.
Я печально покачала головой. Как он мог так во мне ошибиться?
— О нет, Питер. Боюсь, это не какая-то мелкая проблемка, от которой можно избавиться, один раз откупившись. Но я заставлю тебя платить за то, что ты так бесцеремонно бросил меня. И вообще-то, сколько бы денег у тебя ни было, ты никогда не сможешь позволить себе такую цену, которую я потребую.
Лицо Питера перекосилось от боли. Он потянулся ко мне, но, кажется, передумал и отдернул руку.
— Пожалуйста, Белла, не делай этого. Не делай больно Бену.
Я встретилась с ним взглядами на пару секунд.
— Я не делаю ему больно. Он со мной очень счастлив. И, давай уж по правде, ему бы никогда не досталась девушка моего уровня, так что он тоже в выигрыше.
Питер заколебался:
— Но когда он узнает, что ты беременна от меня, он…
— Он не узнает, — перебила его я. — Я заставлю его думать, что ребенок — его.
— Ты не скажешь ему правду? — Питер слегка прищурил глаза.
— Нет. Я никому не скажу.
Питер широко раскрыл рот и облегченно выдохнул.
— Но… Я не понимаю… — начал он. — Ты, кажется, сказала, что заставишь меня заплатить.
— Так и есть. Отныне я стану частью твоей семьи, и всякий раз, глядя на своего ребенка, ты будешь знать, что мы с тобой связаны навсегда. Поэтому вместо того, чтобы избавиться от меня, как ты хотел, тебе придется быть со мной таким милым, что тебе самому станет тошно. Тебе придется ворковать над этим младенцем и притворяться, что ты радуешься за меня и Бена. Потому что, если ты не будешь, я расскажу Джо и Бену правду.
Я видела, как слово за словом отправляю его в нокаут по мере того, как до него начал доходить весь ужас его положения.
— Ты шантажируешь меня, — сказал он наконец с усталым безразличием.
Я кивнула:
— Да, Питер. Шантажирую. Но не ради денег. Я хочу отомстить. Будешь вести себя хорошо, и я буду вести себя хорошо. И нет совершенно никаких причин для неприятностей.
Питер сухо рассмеялся:
— Нет причин для неприятностей? Да один твой вид — это такая неприятность, которой на всю жизнь хватит.
Слышать это было больно, но я лишь спокойно покачала головой:
— Нет, Питер. Так себя вести не стоит. Тебе придется научиться заботиться обо мне и заискивать передо мной, как перед идеальной дочуркой. Не беспокойся, ты к этому достаточно быстро привыкнешь.
Глаза Питера пылали чистейшей ненавистью, но он медленно кивнул:
— Хорошо. Ну, мне лучше вернуться обратно, пока они не подумали, что что-то случилось.
Я рассмеялась:
— Да, не дай бог они решат, что что-то «случилось»! Так что уходи, будь хорошим мальчиком.
Он бросил на меня последний взгляд, развернулся и ушел обратно на террасу.
Всю дорогу до дома я про себя улыбалась, вспоминая потрясенное состояние Питера. Он всегда был таким самоуверенным и заносчивым, что было по-настоящему приятно видеть его неловким и растерянным. Я даже почувствовала его дрожь, когда он поцеловал меня на прощанье.
Теперь, когда я привела свой план в действие, пора было обрадовать Бена.
— Останови машину.
— Что? — удивленно обернулся ко мне Бен. — С тобой все в порядке?
— Останови! — повторила я.
Бен нахмурился, но включил поворотник и остановил машину на небольшой стоянке, с которой были хорошо видны зеленые и золотые лоскуты полей, скатывавшихся по пологим холмам Саффолка в сторону сверкавшей за ними реки. Он заглушил двигатель и выжидающе посмотрел на меня.
— Что стряслось?
Я изобразила на лице самое взволнованное и наивное выражение и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться:
— Я беременна, — при этом голос мой очень удачно дрогнул.
Бен вцепился в руль так крепко, что костяшки пальцев побелели.
— Беременна?
Меня стало охватывать раздражение, и я быстро отвернулась, не желая, чтобы он это заметил.
У него слегка сдавило горло:
— Ты уверена?
Я на секунду прикрыла глаза, стараясь сдержать вспышку гнева, который все нарастал во мне. Он был неплохим человеком, но иногда вел себя невыносимо глупо.
Да, — слово прозвучало как вздох.
Последовало долгое молчание, прежде чем Бен громко выдохнул:
— Как давно?
Я вдруг немного занервничала, что его может оказаться не так легко одурачить, как я рассчитывала. Поэтому я прикусила слегка задрожавшую губу и посмотрела на него, как я надеялась, с испуганным видом:
Думаю, недель восемь. Но без обследования точно сказать не могу.
Мне нужно было сохранить неопределенность на случай, если он решит посчитать сроки. Но он просто кивнул:
— Ого…
Я положила руку ему на бедро и неуверенно улыбнулась:
— Ты рад?
— Конечно. — Мне понравилось, что он ответил быстро.
Он повернул голову, чтобы лучше видеть мое лицо, и в его глазах читались одновременно любовь и тревога:
— А ты рада?
Я снова улыбнулась:
— Я рада. Просто… это немного неожиданно, вот и все.
Бен понимающе кивнул, но взгляд его чуть помутнел, и я видела, как он борется с
