месяц его почти у нас не видела, хоть и кабинет на нашем этаже. А тут по пять раз в день в районе тебя встречаю.
— Его же, не меня.
— Знаешь, дыма без огня не бывает,— усмешка.
— Марин, отвянь! Нет между нами ничего.
— Это ты так думаешь. А он тебя так провожает взглядом — сожрать готов. Варька бесится, она на него с первого дня, как он появился, запала, а ему похрен.
— Сочувствую... Нельзя же заставить человека полюбить.
— Можно. Если сильно постараться. Не говори только, что он прям совсем себя никак не проявляет.
Проявлял. Неделю назад чуть не поцеловал, но с тех пор сдержан. Даже вчера отчитал меня за косяки в истории болезни. Форму заполнила неправильно. Но по глазам было видно, что делает он это с небольшим желанием, просто ради формальности.
— Он всегда вежлив, так что я не заметила его нежных поползновений.
— Да, тактичности в нём в избытке. Даже непривычно сначала было после вечно недовольного Карпыча. А этот ходит всем улыбается. Бабы наши моментально потекли. Но когда он всех косить, увольняя, начал, поняли, что мужик с яйцами и характером.
— Теперь понятно, почему нам приходится по ночам ещё и в психиатрии дежурить,— разочарованно вздохнула я.
— Да, врачей не хватает. А сейчас сама знаешь, какое время.
— Осень... Обострения и суициды...
— Угу,— булькнула в кружке.— Ты сегодня в ночь?
— Ага. Надеюсь, пройдёт без эксцессов.
— Мечтай! Кстати, когда твой звёздный мальчик возвращается?— хитренько.
— В среду. И он не мой.
— Это ты ему скажи,— хихикнула.— Он же тебе строчит без передышки.
— Марин, у него контракт...
— С тобой? Нет. Каналом. Алиса, не будь дурочкой! Упустишь — жалеть будешь.
— Определись за кого ты — Ника или доктора Грозного,— делаю ей замечание.
— Я за любовь. Но певец твой даст тебе гораздо больше.
— Мне от него ничего не надо...
— А татушечку тем не менее сделала,— намекнула.
— По глупости и пьяни. Я под алкоголем вечно куда-нибудь встреваю.
— Это я знаю. Помню, как ты мужика прессовала морально в баре, он чуть не заплакал.
Мы засмеялись, вспоминая тот вечер. Если здоровый шкаф, то грубить ему по статусу положено? Я тогда реально чуть по физии не отхватила. Пришлось снять перчатку и поискать комплексы здоровяка.
— Всё! Я пошла. У тебя через пять минут пациент. Ты с ним поосторожнее. Его с неконтролируемой агрессией сюда направили через суд.
— Разберёмся...
— Не сомневаюсь.
* * *
Релаксирую в кресле, закрыв глаза и пытаясь не уснуть. Маринка права, та ещё ночка. Уже пять раз в приёмное бегала. Не удивляюсь, что психиатры сами порой становятся пациентами своей клиники.
Стук в косяк открытой двери.
— Виталий Олегович? Вы, почему не спите?— смотрю на ночного гостя на пороге.
— А вы? Пользуйтесь моментом, пока тишина,— заботливо смотрит на меня.
— Я уже два раза пыталась, но как только приближается Морфей — сразу вызов. Похоже, сегодня наверху решили, что я не устала.
— Закон подлости,— посмеивается.— Можете ложиться, следующий вызов я за вас возьму.
— Спасибо! Но я как-нибудь сама.
— А вы всё делаете сами?— строго, даже с каким-то упрёком.
— Вы о чём?
— Почему вы скрыли, что слепнете?
— Наводили справки?— с гордостью поднимаю подбородок.
— Алиса, вы врач. Вы знаете, что нельзя тянуть. Ещё полгода и видеть вы будете только мутные очертания. А потом совсем ослепните.
— У меня целых полгода. Было больше, но процесс ускорился. Я уже очки сменила.
— Я заметил. И он ещё может ускориться.
Не думала, что он внимателен к деталям.
— У меня есть друг, мы работали вместе в медицинском центре в Питере. Он офтальмолог, оперирует таких, как вы,— объявляет.
— Мне не нужна ваша помощь! Соберу деньги и сделаю операцию.
— Поздно. Я уже договорился. Завтра в три он вас ждёт на первичный приём.
— Зачем?— встаю и подхожу к нему вплотную.
— Что "зачем"?
— Помогаете мне зачем? Я вас не просила,— смотрю прямо в глаза, требуя ответа.
— Вы мне нравитесь, Алиса. И мужчину не нужно просить, помогать — это его прямая обязанность,— признался честно.
— Нравлюсь?— хватаюсь за это слово.
— Да. Увидел ваше фото в деле и ...— отвел глаза.
— Вот почему вы меня пригласили на работу,— догадываюсь.
— Не только. Вернее тогда... Да,— замялся, почесывая голову. — Но сейчас я вижу, что вы и, правда, хороший врач.
Его признание немного обескураживает. Не удивляет, нет. Догадывалась. Но признаться — это всегда сложно. Я до сих пор не смогла сказать Нику, что люблю его, а эти слова каждый раз крутятся на языке при наших разговорах.
Странно, но именно сейчас, в этот момент, я ощущаю его острую нехватку. Хочу обнять, прижаться к нему и не отпускать. Бред какой-то! Ведь несколько дней назад я хотела узнать вкус губ того, кто стоит передо мной. Наверное, ожидание скорой встречи обостряет чувства.
— Не нужно мне больше помогать. Я устала от чужого контроля. Лиля вечно лезет в мою жизнь. Теперь вы пытаетесь. Я не маленькая.
— Я не лезу. Живите, как хотите, но зрячая.
— Вот и отлично! А за помощь спасибо.
— Не за что, — развернулся и пошёл на выход.— А кто такая Лиля?— тормознул у порога.
— Тётю мою так зовут...
* * *
Вздремнуть удалось всего часик, раздался звонок, и нужно было бежать в приёмку, буйного привезли.
Мужчина в наручниках и жутко воет от головной боли.
— Что случилось? — спросила у полицейских, которые его привезли.
— Квартиру разнёс, жену чуть не убил, её с переломами в Боткина отвезли. Говорит, голова сильно болит, словно там кто-то копошиться. И галлюцинации у чувака.
В приёмное быстро вошёл доктор Грозный.
— Что с ним?
— Галюны у мужика, голоса, люди мерещатся,— пояснил один из представителей правопорядка.
— Анализ на токсины,— поворачивается к
