Вийя Шефф
За Тихим Доном
Глава 1
За окном поезда мелькают знакомые пейзажи. Деревья, цветы, озеро вдалеке, электролинии. Ещё час и я ступлю на землю родного города, в котором не был год.
Даже немного волнительно…
Но скорее всего даже от предчувствия ближайших встреч с родными и друзьями.
— Что сержантик, желание сорваться с места? — спрашивает, подошедшая проводница.
Милая тётка, лет сорока, которая за два дня окружила вниманием и заботой. У неё тоже сын служит, вот она и включила по отношению ко мне материнский инстинкт.
— Да… — задумчиво.
— Встретить-то есть кому?
— Друзья. Родителям не сказал, хочу сюрприз сделать.
— А девушка? — загадочно улыбается.
Отрицательно машу головой.
— Нет у меня девушки…
— Такой красавчик и без девушки? Не верится, — огорчённо.
Мне тоже…
Но что делать, если перед армией я год сходил с ума по своей преподавательнице из университета.
А она нет.
Маша появилась в жизни неожиданно, загорелась, как свет в кромешной тьме.
Первый раз увидел её в кафе, она покупала стаканчик кофе навынос. Покорила своей улыбкой, которую дарила неизвестному собеседнику по телефону.
Залип на ней на время, что она провела в заведении.
Красивая… Стройняшка, с фигурой в виде песочных часов. Русые с рыжиной локоны чуть ниже лопаток и большие синие глаза. Вишенка на торте — пухленькие алые губки, которые она так мило покусывает, когда волнуется.
Я пошёл за ней, забыв, что в тот момент обедал в этом кафе совершенно с другой девушкой. Наблюдал, как незнакомка слегка пританцовывает, идя по улице, под музыку в своих наушниках и прихлебывает кофе из стаканчика.
Она привела меня к университету, в который я поступил год назад на факультет управления и права. Отец настоял, кто-то должен продолжать семейное дело.
Меня в универ охрана не пустила, потребовали пропуск или студенческий. А с собой ни того, ни другого.
Занятия только через две недели, зачем таскать их в кармане?
Все эти четырнадцать дней я приезжал и в это кафе, где встретил и, вооружившись студенческим, искал её в университете, но тщетно.
Незнакомка исчезла.
Нашлась сама в первый учебный день.
— Меня зовут Клинская Мария Сергеевна, я ваш новый преподаватель социологии.
Это ударило ножом в сердце.
Она — препод!
Сжал руками листы тетради с громким шуршанием, привлекая к себе внимание.
Она — запретный плод…
— С вами всё хорошо? — посмотрела на меня с волнением.
А я утонул в её синих глазах. Даже слова застряли в пересохшем горле.
— Вы меня слышите? — снова задаёт вопрос.
— Да, — охрипшим голосом.
— Как вас зовут?
— Роман Шолохов…
Она растягивает широкую и умопомрачительную улыбку.
Да-да, давай назови как все, Тихим Доном.
Это погоняло ещё со школы прилипло. Самое смешное, что я действительно какой-то там дальний родственник известного писателя. Через тридцать три звезды.
— Вам, похоже, нехорошо… Можете выйти, — произносит заботливо, увидев мою бледность.
Вылетаю из аудитории пулей, громко хлопнув дверью.
В туалете подставляю голову под кран с холодной водой. Она охлаждает мой закипевший мозг. Но как утихомирить сердце, ломающее своим биением рёбра.
Блядь! Блядь! Блядь!
Ну как так-то!
Почему не обычная студентка?
В нашем универе не держат любителей романов со студентами. Вылетают, как пробки, с волчьим билетом. Ректор — зверюга. Он и в жизни-то человек — говно, а в своей обители лютует адски. Приходилось сталкиваться с ним вне учебного заведения.
Зачем подставлять девчонку?
Но я не смог держать себя в руках. Не в моём характере отступать от желаемого. Всё же отцовская горячая кавказская кровь даёт о себе знать.
За учебный год я извёл и себя, и её. Преследовал, домогался, унижал, просил прощения, заваливал цветами и подарками.
Даже украл однажды прямо возле дома. Притащил силой к себе и запер в квартире. Но она сбежала, огрев меня хорошенько по затылку чугунной сковородкой.
Почему она тогда не написала на меня заявление в полицию, ума не приложу. Возможно, понимала, что это бесполезно. Отец решит любой вопрос, он здесь весь город под себя подмял. И пусть он мне не родной, встревает, как за кровного.
Последней каплей терпения Маши было то, что я, не соображая ничего от выпитого литра вискаря, явился на занятия и завалил её на стол в аудитории, прямо при всех одногруппниках.
Но уволили не её, а отчислили меня.
Родители в наказание и пальцем не пошевелили, чтобы отмазать меня от армии. Батя — бывший кадет, считает, что каждый мужик должен отслужить, если у него руки и ноги на месте и функционируют.
Меня сослали подальше, чтобы и мыслей не было о Маше. Я служил в спортроте, так как с детства занимался дзюдо и не раз брал призовые места в различных соревнованиях.
Только я не смог её забыть. Даже оттуда пытался с ней поговорить, писать, звонить. Она заблокировала меня везде, где можно и сменила номер телефона.
Какого хера я так поехал крышей от девчонки?
Она не первая, да и не последняя в моей жизни.
Чтобы выгонять из себя мысли о ней, убивал себя на тренировках сверх нормы. Первый месяц было сложнее всего. Мышцы ныли от боли и нагрузок, а глупый мозг — от желания увидеть объект вожделения.
Что самое странное, я никогда не напирал на принудительную близость со мной. Ладно, вру. Почти… Но я хотел, чтобы сама меня захотела.
А она ни в какую.
Я ей был отвратителен.
Да я себе-то был отвратителен, потому что не мог справиться с какими-то гормонами, толкающими меня на безрассудные поступки.
Говорила, что ненавидит и умоляла оставить в покое. Я уходил, но каждый раз возвращался.
Снова и снова… Снова и снова…
Разгонял Машкиных поклонников. Пару раз являлся в кафешки, где у неё были свидания. Представлялся её парнем и угрожающе смотрел на претендентов провести с ней ночь. Они быстро сбегали.
— Нет, Машенька, если ты со мной не хочешь, то и тебе не обломится.
— Ты ненормальный, Шолохов. Тебе лечиться надо. Ты маньяк! — бросила тогда, собирая вещи и покидая забегаловку, в которую пригласил очередной неудачник.
— Так просто уйдёшь и не попрощаешься? — догоняю её на улице.
— Нам не о чем с тобой говорить, я давно тебе всё сказала. Но ты никак не угомонишься… Отвяжись от меня! Я никогда не стану с тобой встречаться, спать тем более. Ты ведь даже младше меня.
— Всего-то каких-то пять лет. Член
