он улыбался этим редким встречным и радушно здоровался с ними, словно все они были его хорошими, давними знакомыми. Он шёл, щурился на яркое солнце, большое синее небо, и с каждым новым кругом вокруг большого здания санатория настроение его улучшалось. Прошлый вечер и ночь как бы уходили всё дальше и дальше от него. Он наконец-то стал понимать, что не нужен ему этот новый Мякин — зануда, и в то же время какой-то чересчур смелый человек. И думал он об экстрасенше уже не с утренним испугом («Ай, что я натворил?»), а более спокойно и, ему даже казалось, более разумно, и что не стоит рвать себе нервы, и что он точно не будет предводителем, и что теперь ему нечего бояться.
— Здрасте, — услышал он сбоку. — Тоже моционите?
Мякин резко остановился, взглянул в сторону говорившего и узнал в этом человеке, одетом по-зимнему, да ещё в ушанке с опущенными ушками, одинокого — его вчерашнего оппонента.
— Здрасте, — снова повторил одинокий. — Не узнаёте?
— Добрый день, — ответил Мякин. — Узнаю.
— Пойдёмте, пойдёмте. Если не возражаете, — предложил одинокий. — Будем гулять дуэтом.
Мякин не возражал, и они двинулись дальше по дорожке. Через несколько шагов Мякин спросил:
— Почему же вы вчера не пришли?
Одинокий ответил:
— Да, не пришёл. Извините, что-то меня остановило. Подумал, что, может быть, мои возражения будут вам неприятны. Всё-таки банкетный зал, по-моему, не располагает к серьёзным спорам. Там, я думаю, беседа должна быть лёгкой и не утомительной.
— Я вас ждал, — сказал Мякин.
— Ну уж простите великодушно! — продолжил извиняться одинокий. — Видно, правду говорят, что не надо думать за других, надо думать за себя.
— Это как же вас понимать? — спросил Мякин. — Эгоистом, что ли, быть, то есть думать только о себе?
Одинокий закашлялся — наверное, морозный воздух перехватил дыхание.
— Давайте пойдём чуть помедленнее. Мне так быстро нельзя.
Мякин сбавил ход и молча ждал ответа.
— Да, пожалуй, следует думать только о себе. Но я бы эту мысль немного уточнил, а может быть, и запутал. Это как посмотреть на это дело, то есть явление — эгоизм.
— Ну и как же смотреть на это? Нас учили, что эгоистом быть нехорошо. — Мякин ещё более сбавил темп, и они медленно двинулись в сторону берега залива.
— Думать о себе всегда полезно, и знаете, когда безрассудно начинают думать о других, другим от этого становится только хуже.
— Совсем не понимаю вашей логики, — бодро ответил Мякин. — Можете объяснить попроще?
— Можно и попроще, — ответил одинокий и спросил: — Вы летали самолётом?
— Да, — непонимающе ответил Мякин.
Одинокий продолжил:
— Так, наверное, слышали объявление, точнее — инструкции стюардессы перед полётом.
— Да, слышал, — машинально ответил Мякин.
— Так если слышали, то должны помнить, в каком порядке следует надеть кислородные маски, если с вами рядом ребёнок.
— Сначала на себя, то есть на взрослого, — вспомнил Мякин.
— Вот то-то и оно, — подтвердил одинокий, — иначе, без эгоизма, начнёте действовать неправильно — и ребёнка загубите, и себя.
— Этот пример некорректен. Это экстремальный случай, — возразил Мякин.
— Экстремальный, — согласился одинокий. — Посмотрите-ка, какая красота! — продолжил он, когда они вышли на берег.
Впереди, в конце песчаной отмели, припорошенные снегом, застыли ледяные торосы. За ними до самого горизонта простиралось ледяное поле и там, далеко у горизонта, сливалось с небом.
— Красота! — выдохнув, повторил одинокий.
— Да, — согласился Мякин.
Когда-то по молодости ему кто-то говорил, что если перед вами виден чистый горизонт, то, мысленно приложив линейку к линии, разделяющей небо и землю, можно заметить, что Земля круглая, а не плоская, как думали древние.
Мякин прищурился, мысленно приложил линейку к горизонту и уже в который раз убедился, что она не плоская: горизонт представлял собой явно не прямую линию. Ледяное, искрящееся безмолвие завораживало, и хотелось улететь туда вдаль и посмотреть, что там, за кромкой льдов.
— Что там, за кромкой льдов? — вслух повторил Мякин.
— Что вы сказали? — видимо, не расслышав Мякина, спросил одинокий.
Мякин втянул носом свежий, морозный воздух и повторил:
— Что там, за кромкой льда?
— Там… Там, наверное, другой лёд, — ответил одинокий.
— Другой лёд, и только? — спросил Мякин.
Одинокий прищурился, будто бы пытался увидеть что-то почти у самого горизонта, и ответил:
— Там всего полно.
— Полно эгоистов? — улыбнулся Мякин.
— Да, полно эгоистов, — согласился одинокий.
Они несколько минут стояли молча, и каждый думал о чём-то своём.
Обеденный зал столовой был полон. Мякин появился здесь, когда обед был в самом разгаре. Экстрасенша и молодая пара молча завершали трапезу.
— Добрый день, — поздоровался Мякин и занял своё место.
— Добрый, добрый, — ответили соседи.
— Вас не было за завтраком? — спросила экстрасенша.
Сегодня она выглядела особенно строго и, пожалуй, можно было сказать, чересчур задумчиво.
— Элементарно проспал, — по-деловому ответил Мякин.
Экстрасенша, неожиданно равнодушно для Мякина, прокомментировала его ответ:
— Наверное, была тревожная ночь.
— Можно сказать и так, — согласился Мякин.
Экстрасенша, попивая сок, продолжила:
— И кто же вас в сем заведении мог так потревожить?
— Вот, представьте себе, нашёлся «тревожник», — ответил Мякин.
— Может быть, «тревожница»? — без малейшего смущения и намёка на шутливый тон спросила экстрасенша.
Мякин задумался. Официантка принесла первое.
— А вы знаете, нам допоздна мешали, — включилась в разговор девушка. — Наверху до двенадцати играла музыка. Мы уж хотели идти жаловаться.
— Субботнее веселье, — произнёс Мякин. — Ведь вчера была суббота.
— Традиции у нас такие — по субботам праздники устраивать, — поддержала его экстрасенша.
«Да, — подумал Мякин. — И по ночам тоже».
Экстрасенша допила сок, встала из-за стола.
— Пойду к единомышленникам. Думаю, что и предводитель скоро объявится.
Соседка вопросительно взглянула на экстрасеншу и сказала:
— Нам тоже надо бежать. К нам родители должны приехать.
Мякину принесли второе блюдо. Минут через десять он полностью расправился с обедом. Встал, огляделся. Там, на той стороне зала, возле кофейного автомата стоял его знакомый и смотрел прямо на Мякина. Мякин уверенно зашагал в его сторону.
— Я ваш должник и не знаю, как рассчитаться с вами. Сегодня воскресенье, я узнавал: банкетный зал занят каким-то мероприятием. Если хотите, можно продолжить наше общение в баре.
— «Должник» — это громко сказано. Пустяки, — ответил одинокий. — А в баре можно и так пообщаться, без обязательств. Только имейте в виду: я свою тему эгоцентрическую уже обозначил.
— Можем найти и другую, — возразил Мякин.
— Конечно можем, — согласился одинокий. — Но, припоминается, у вас здесь есть единомышленники и вы вроде бы обещали…
— Конечно, конечно, — перебил его Мякин. — Я думаю, что они сейчас собрались в холле. Там их, может быть, и найдём.
В холле, кроме заговорщиков, никого не было.
— Уважаемые коллеги, разрешите представить вам оппонента! — Мякин подвёл одинокого
