спиртными напитками, танцами и песнями, шумели и гудели. Некоторые из них рвались к микрофону ведущего с неугасимым желанием исполнить любимую песню. Из этих желающих образовывались дуэты и трио. В зале раздавались нестройные голоса новоиспечённых певцов, остальные присутствующие старались им подпевать. Банкетные посиделки с явными элементами некоторого апофеоза были в самом разгаре. Ведущий еле успевал находить и включать новые мелодии для ранее неведомых никому исполнителей.
Мякин изредка посматривал по сторонам, особенно старался следить за входом, но «одинокий» не появлялся.
— Вы улавливаете нашу главную идею? — произнёс старичок, обращаясь к Мякину.
Мякин сделал удивлённое лицо. Старичок, стараясь, чтобы его услышали, говорил погромче:
— Вижу по глазам, что не улавливаете.
— Не совсем, — признался Мякин.
Старичок огляделся, словно искал поддержку своим высказываниям, и, уставившись на Мякина, произнёс:
— Главная идея состоит в том, что вы теперь отвечаете за всё, что будет осуществлять наша организация, то есть будете за всё в ответе.
— Коллега, не пугайте нашего предводителя! — вступилась интеллигентка. — Решения будем принимать коллегиально — значит, и ответственность будет общей.
— Как это общей? — не согласился старичок. — Общая — значит ничья.
Мякин замотал головой и почувствовал, что перестал понимать суть происходящего. Он даже подумал, что старичок «шлёпнул» лишнего шампанского и несёт какую-то ерунду.
— Не слушайте его, — произнесла старушка. — Дед утомился сегодня. Да и пора нам. Режим не стоит нарушать.
— Вот именно, — добавил старичок.
Экстрасенша забеспокоилась:
— Вы нас покидаете?
— Да уж, пора. Время позднее. Это вам, молодёжи, всё нипочём, — ответила старушка.
— Ну хоть минуточку подождите! Где-то наш Алексис запропастился? — произнесла интеллигентка.
— Алексис добывает вино, — ответила экстрасенша.
Неожиданно появился радостный пузатый.
— Вы не представляете, что там творится! К прилавку не пробиться! Страждущего народу тьма! Вот всё, что достал. — И он с гордостью поставил на стол две бутылки.
В зале стало чуть потише. Часть веселящихся — видимо, от усталости — попритихли, часть удалились отдыхать. Песенный марафон как-то сам собой завершился. Ведущий включил что-то спокойное, и танцующих осталось мало — две, три пары.
— Это безобразие! — уверенно произнесла старушка. — Такая работа буфета нервирует людей!
— Вот именно, — добавил старичок. — Надо жаловаться.
Пузатый кивнул головой и, наполняя бокалы вином, ответил:
— Предлагаю до формирования общего мнения о буфете вкусить этот прекрасный напиток за нашего дорогого предводителя! За, так сказать, образец! За наш, так сказать, светоч!
Юстицины чокнулись и немного выпили.
— Я хочу сказать речь о буфете, — нетвёрдым голосом заявил старичок.
— Не стоит, — перебила его старушка. — Тем более что нам, действительно, пора. А вот молодые люди могут составить что-то вроде петиции по поводу безобразной работы буфета.
— Петицию? — спросила интеллигентка.
— Ну, может быть, заявление от нашего коллектива, — ответила старушка. — А завтра после обеда мы могли бы его обсудить.
— Обязательно обсудим. Завтра обсудим, — согласился пузатый.
Ведущий окончательно загрустил в своём музыкальном уголке и со скучающим видом вяло осматривал оставшихся в зале посетителей.
Экстрасенша встала из-за стола и неожиданно произнесла:
— Нам тоже пора. Да и заявление надо бы обдумать.
Пузатый с любопытством взглянул на неё и возразил:
— А нам, — он указал на интеллигентку, — можно ещё немного посидеть?
— Вам можно, — ответила экстрасенша. — А мы с предводителем пойдём.
— Оставляете нас без руководства! — иронично заметила интеллигентка.
Мякин уже давно подумывал, как бы тихо исчезнуть из банкетного зала, и, поднимаясь с места, тихо сказал:
— Руководству тоже нужен отдых, тем более что завтра не менее важный день. Первый рабочий день предводителя.
Юстицины распрощались друг с другом. За столом остались пузатый и интеллигентка. Старушка, поддерживая старичка, засеменила к выходу, а Мякин, подхватив экстрасеншу под руку, руководящей походкой двинулся следом. Одинокий в зале так и не появился. Мякин подумал, что всё может случиться у человека, мало ли какие неотложные дела бывают в жизни. Когда они с экстрасеншей оказались внизу, в холле перед номерами, Мякин произнёс фразу одинокого:
— Если не будет недостатков, то не будет и развития.
— Что вы сказали? — остановившись, спросила экстрасенша.
Мякин пояснил:
— Это не я сказал. Это сказал наш оппонент.
Экстрасенша удивлённо взглянула на Мякина и снова спросила:
— Какой оппонент? Разве здесь у нас, когда мы одни, есть ещё какой-то оппонент?
— Оппонент есть всегда, — ответил Мякин.
— Здесь ты и я, — тихо сказала экстрасенша и тем самым сильно удивила Мякина. Он не ожидал, что она так быстро перешла на «ты».
— Ты и я, — повторил Мякин и добавил: — Ты и я… И недостатки.
— Пойдём, — предложила экстрасенша и увлекла Мякина дальше по коридору.
У неё в номере было не так, как у Мякина. Какие-то незнакомые, но приятные запахи окружили его со всех сторон. Ласковые и вкрадчивые слова экстрасенши совсем запутали Мякина, и, незаметно для себя, он оказался во власти красивой и энергичной женщины, а потом ему приснился сон.
Будто бы очутился Мякин у себя дома один, а вокруг повсюду разные вещи разбросаны, словно кто-то то ли искал что-то, то ли собирался срочно уехать. Стоит Мякин посреди этого беспорядка и сосредоточенно размышляет: кому на это всё пожаловаться? Кому петицию написать? Стоит, думает и чувствует, что сзади кто-то с шумом дышит ему в затылок, и догадывается Мякин, что Орбодин пришёл к нему порядок наводить, и боится он Орбодина — не нравится ему Орбодин. И думает Мякин: «Откуда он взялся, этот Орбодин? И как ко мне он в дом попал? И где все остальные?»
— Ты уходишь? — спросила она.
— Да, — ответил он.
— Но ещё очень рано, — сказала она.
— Мне надо к себе, — сказал он.
— Ты во сне что-то говорил и даже кричал, — продолжила она.
— Может быть, — ответил он.
Вернувшись к себе в номер, Мякин прежде всего взял с постели чёрную книжку, положил её в ящик стола и решил завтра же утром вернуть её в библиотеку. Совершив эти действия с книжкой, он рухнул в постель и сразу же заснул. Спал долго. Проснулся только тогда, когда за окном утреннее солнце осветило макушки деревьев.
Мякин нехотя вспомнил прошлый вечер, и стало ему совсем как-то нехорошо. Он встал, подошёл к окну. Зима всё-таки брала своё. Лёгкий ночной снежок мелкими искорками завесил сосновый лес. Прозрачный воздух манил и звал на утреннюю прогулку. Судя по времени на часах, Мякин окончательно проспал завтрак и все свои первые процедуры.
— Ну и чёрт с ними! — сказал Мякин самому себе, быстро привёл себя в порядок и уже через пятнадцать минут бодро вышагивал по припорошенным снегом дорожкам парка.
Первые гуляющие, которых в этот час было ещё мало, с любопытством поглядывали на торопливую ходьбу Мякина. А
