обнял меня господин Мустафá.
Если раньше я умела хорошо скрывать то, что у меня внутри, то сейчас, при одной лишь мысли о Кенане, моё сердце трепыхалось, как листья на дереве. Я была разбита, но из последних сил карабкалась на свет. Господин Мустафá поражался моей выдержке.
Когда я уставала рыться в бумагах, то шла на кухню делать кофе. Временами забывалась, и, глядя на рабочий стол, вспоминала, как за ним сидел и трудился Кенáн. На моём лице появлялась улыбка.
Почему же жизнь так жестока? Зачем она забирает у меня всех дорогих людей? И что мне делать дальше?
Порой эти вопросы заставляли мой разум гореть. Что же касалось моего сердца, оно уже и не билось, кажется. Пока я не нашла веский повод поверить, что Кенáн действительно может быть жив.
Как обычно вечером мы с господином Мустафой пересматривали бумаги и фото аварий. Я заметила одну необычную закономерность.
— Господин Мустафá, а вам не кажется странным, что чаще всего во всех этих авариях пострадавшими являются именно мужчины? — прищурила я глаза.
— Нет! — ответил Имам. — Девушка держит обиду на всех мужчин, поэтому это и не удивительно.
— А что если я скажу, что больше страдали холостые мужчины? — продолжала я.
Господин Мустафá с интересом посмотрел на меня.
— Хочешь сказать, что женатых она не трогала? — поднял он брови.
— По крайней мере, она оставляла всех их в живых, точно так же, как и их жён, — сказала я, подавая несколько папок. — Посмотрите на эти дела.
— Хм, действительно! — продолжал удивляться Имам. — Довольно необычно. Выходит, мы не зря копаемся в этих делах.
— Именно! — улыбнулась я наконец-то. — Более того, в некоторых делах указано, что несколько умерших мужчин были ранее судимы или же связаны хоть как-то с криминалом.
— Значит, она восстанавливала справедливость, хочешь сказать? — посмотрел на меня господин Мустафá.
— Возможно…. — задумчиво ответила я.
Я продолжила изучать бумаги, и внезапно наткнулась на дело, которое просто оживило моё сердце.
— Да ладно! — воскликнула я.
— Что же ты ещё нашла? — спросил Имам.
— Смотрите, — пересела я из-за стола на диван, — авария, в которой не смогли найти тело! А через несколько дней человека обнаружили живым, только незначительные переломы.
Господин Мустафá внимательно посмотрел дело, а после удивлённо посмотрел на меня. Мои глаза просто горели восторгом, я словно вновь воскресла.
— Ты думаешь, что с Кенаном…. — неуверенно начал говорить Имама.
— Я не думаю, теперь я уверена! — смело заявила я.
— О Аллах, дочка! — провёл рукой по лицу господин Мустафá. — Смотри, я понимаю, что это вселяет некую надежду, но…. Здесь написано, что мужчину нашли через несколько дней. В нашем же случае уже месяц прошёл.
— Но всё же, я верю! — сказала я.
Я упросила Али́ ещё раз обыскать место аварии. Парень, конечно же, смотрел на меня, как на чокнутую, но решил не отказывать. Полиция снова осмотрела место происшествия.
— Ей богу, мы как будто пытаемся распутать клубок, один конец которого в наших руках, но очень тонкий, — слегка возмущался Али́.
— Зато мы обрабатываем все версии, — говорила я.
— Меня поражает ваша уверенность, госпожа Хая́т! — посмотрел на меня шокирующе Али́.
— Поверь, не одного тебя! — проскользнула улыбка на моём лице.
Однако обыск не дал результатов, что немного огорчило меня. Но надежда не угасала во мне. Я продолжала попытки распутать клубок. Моя настойчивость оказалась гораздо сильнее, чем я думала.
Господин Мустафá молча наблюдал за мной. На удивление он даже и не думал останавливать меня, и просто аккуратно помогал, когда это было нужно. Конечно, он пытался оказывать поддержку, чтобы я не чувствовала себя брошенной и разбитой. Да и к тому же, при удобном случае сообщал Зейнеп, как я.
Как бы я не пыталась отдалить от себя эту девушку, она не сдавалась. Я понимала её чувства, но и знала, что ближе ко мне быть опасно. Однажды я всё-таки завела разговор с Имамом на эту тему.
— Зачем вы сообщаете ей всё? — спросила я, после очередного его разговора с Зейнéп.
— Ты же знаешь, как она переживает, — ответил господин Мустафá. — У неё душа не на месте.
— Знаю…. — вздохнула я. — Но также знаю, что находиться рядом со мной для неё опасно. Так что это для её же блага.
— Ты так больше наказываешь её, нежели защищаешь! — сказал господин Мустафá.
— Даже если она будет ненавидеть меня, но при этом с ней всё в порядке будет, — ещё раз тяжело вздохнула я, — то я согласна и на это.
— Ты ей как сестра, разве Зейнéп может тебя ненавидеть? — нахмурился господин Мустафá.
— Она хорошая девушка, правда… — улыбнулась я, глядя на Имама. — Но хорошим людям не место рядом с плохими.
— Кто тебе сказал, что ты плохая? — возмущался господин Мустафá. — Ты никогда не была такой!
— Даже если и так… — опустила я глаза. — Вокруг меня всегда происходит что-то плохое.
— Ох, Хая́т! — вздыхал Имам. — Когда же ты перестанешь себя мучать?
— Когда в моей жизни прекратятся беды! — ответила я тихо.
Я снова стала слышать голоса, видеть мертвецов, но это происходило очень редко. Иногда приходилось останавливать поиски Кенана и идти на зов шёпота. В какой-то степени это отвлекало меня на время, но я ни на секунду не забывала про любимого. Моё сердце билось только ради него, я дышала только, чтобы увидеть его.
Время шло, но и я не стояла на месте. Хоть я и родилась в Стамбуле, но только когда искала Кенана, познала этот город полностью. Мои глаза не уставали, а разум не затуманивался. Я вовсе не считала себя сумасшедшей, как это делали все люди.
Как бы мы не верили, как бы не старались, но наступает время, когда мы вынуждены принять реальность, смириться. Время лечит и когда нужно успокаивает нашу боль. После мы приходим на могилы родных и оставляем там свои слёзы.
Я знаю, что это такое, я проживала все эти чувства. Приняла, смирилась, утешила свою
