ГЛАВА 1Тётушка Салли иногда рассказывала нам о том благословенном времени, когда в мир ещё не пришли драххи. Впрочем, даже сама она такого уже не застала. А я почти верила, что это лишь сказки.
Меня с детства избрали ниатари и готовили стать женой одного из них. Драххи сами выбирали семьи, с которыми породниться. Глава семейства получал конверт с именем дочери. Отводил в Башню Драххов на ритуальную службу. А спустя несколько дней на её запястье появлялась тонкая вязь тёмной татуировки.
Никто не смел отказать драххам.
В день перед моим совершеннолетием моя подруга Айрин ночевала у нас. Завтра отец должен дать бал, на котором соберутся ищущие невест драххи. И, возможно, кто-то из них выберет меня.
Бывало и так, что выбирали не сразу. Вот и к нам приглашены несколько ниатари, которых пока не нашли их драххи. В глубине души мне хотелось стать одной из них, пожить с родителями ещё хоть немного.
Если завтра кто-нибудь выберет меня... мы с Айрин больше никогда не увидимся. Ни с ней, ни с родными. Я не знала, почему мужья не разрешали своим ниатари навещать семью, а родственникам бывать в Драххане, и от того будущее пугало безмерно.
Айрин приехала с самого утра, не упуская случая пострелять глазками в Картера. Братец хоть и был на год младше меня, плечами и ростом давно обогнал не только сверстников, но и тех, кто постарше.
Помню, как в прошлом году подруга уговаривала меня бежать.
– Выйдешь тайком замуж, и никакой драхх не позарится! Говорят, если девушка уже не девственна, она им не нужна...
– Вот именно, что не нужна! – рассердилась я тогда. Если бы всё было так просто! Но меня десять лет готовили к тому, чем я должна оплатить возможность моего народа жить без лишений и войн. – Ты разве не знаешь, что с девушками, которые себя не уберегли, случаются несчастья, а проклятье падает на весь их род?!
– Я не знала... – пролепетала Айрин. – Думала, это просто... суеверия.
– Даже если и суеверия, на своих родных проверять не хочу!
Больше Айрин ничего такого не предлагала. Зато часто бывала у нас, понимая, что расставание неизбежно. Наши отцы тесно общались, поэтому никаких препятствий дружбе не чинили. И, пожалуй, Айрин чудесно скрашивала мне все эти годы, в которые меня угнетала неизбежность будущего.
В тот вечер перед совершеннолетием она вытащила меня пройтись. Бдительная матушка отрядила Картера нам в сопровождение.
На улице стояла жара, и я решила в последний раз одеть обычное платье. Завтра на балу предстояло лавировать в пышной юбке и плотном корсете, но в другое время никто уже так не одевался.
Под разгорающийся свет уличных фонарей в мягких сумерках по дорожкам ехали кареты вперемешку с самодвижущимися экипажами. Драххи принесли нам необычные механизмы и множество странных, непонятных вещей. У меня мурашки бежали по спине от того, что совсем скоро и мне предстоит уехать из родного дома, пересечь Мост и окунуться в жизнь, окружённую этими пугающими, незнакомыми предметами.
Но я даже не подозревала тогда, какая участь на самом деле уготована ниатари.
Айрин с Картером перекидывались пикировками, пытаясь меня развеселить, но если честно, мне хотелось побыть одной. И в то же время не хотелось: я понимала, что всю дальнейшую жизнь буду одна. Едва ли смогу завести друзей среди мрачных драххов. Смутную надежду вызывали мысли об остальных ниатари, молодых жёнах. Может, мне удастся подружиться с кем-нибудь из них?
Почти все мы друг друга знали, но поддерживать близкие знакомства нам почему-то не разрешалось. Вообще, у драххов была целая куча предписаний для ниатари, которых для них выращивали.
– Ну что, девчонки, по мороженому? – предложил Картер, когда мы вырулили к набережной.
– Да, да! – радостно хлопнула в ладоши Айрин. Я же пожала плечами.
Наверное, нужно было вкусить всё, что прежде доставляло радость, надышаться напоследок воздухом свободы. Но от волнения перед предстоящим я не чувствовала ни вкуса, ни свободы.
Картер нырнул в небольшой крытый павильон, где мы всегда любили покупать мороженое. Айрин сунулась за ним, а я пошла вдоль перил вперёд, глядя на бурное течение Мельды.
На той её стороне жили только драххи. Людям запрещалось ступать в их владения без специального разрешения. Два берега соединял лишь один белоснежный, сверкающий Мост.
Меня как магнитом тянуло к нему, я всё шла и шла, размышляя, предстоит ли завтра поехать на ту сторону?
Хотя нет, не предстоит. Не завтра. Сначала девушку ждёт свадьба. Пышная церемония, словно откуп или прощание с родными. А потом – Башня Драххов, в которую не ступала ни одна нога человеческая... только ниатари.
Я машинально поправила широкий браслет из перламутровой кожи, прикрывавший татуировку. Она – наш знак и наша защита. Никто не смеет обидеть девушку с татуировкой ниатари. Многие считают, что нам даже отказывать нельзя, но я никогда не пользовалась этим заблуждением. Отец, лорд парламента, был не последним человеком в нашем городе и с детства старался внушить нам приличия.
И всё же я ощущала себя намного лучше, когда окружающие не видели моей метки. Так хоть немного сохранялась иллюзия, будто я обычная девушка, которую ждёт обычная жизнь.
Разглядывая высокие эллиптические дома на противоположном берегу, словно сделанные из стекла, я не заметила, как рядом затормозил один из самодвижущихся экипажей.
Подняла глаза, лишь почувствовав чьё-то присутствие, пристальный немигающий взгляд. Оглянулась резко.
Он был огромен. Густые синие волосы спадали по широким плечам, обтянутым тонкой незнакомой тканью с узором, который чем-то напоминал чешую. Синие! Яркие, сверкающие в заходящих лучах. Мне пришлось поднять голову, чтобы заглянуть в его глаза.
И лучше бы я этого не делала.
Зрачки мужчины вытягивались вверх, а после стали расширяться, затопив чернотой яркую синюю радужку. Миг – и эта чернота унесла меня, заставляя провалиться куда-то вглубь.
Шаг. Ещё шаг.
Я хотела отвести взгляд, но не могла. Паника заполнила всё моё существо лишь одним желанием: бежать, спрятаться, исчезнуть навсегда из этого мира, оттуда, где меня может найти это порождение тьмы...
Мужчина поднял руку, коснувшись моего плеча – там, где платье не закрывало его, обнажая кожу. Будто разряд прошёлся по моему телу, отдаваясь в запястье. Кожа горела, я начала задыхаться.
