я имела в виду выкупать товар, и желательно не только у своих у купцов, но из Индии, Персии, Китая.
Им сложно продвигаться по нашим землям, для них здесь всё чуждо.
— Ну и размах! — поморщился старый сеньор. — Аппетит у твоей жены отменный.
— Берт, если ты решишься на эту авантюру, то я дам тебе на продажу шёлк, но вкладываться в это дело не буду. Достаточно того, что я рискую потерять дорогую ткань, — задумчиво произнёс Алейн.
— Я тоже могу дать тебе несколько бочонков вина…
— Нет! — воскликнула Гвеневера, и её муж недовольно посмотрел на неё. — Ну, пару бочонков я тебе точно отгружу.
Бертран молчал, сворачивая карту в трубочку, и Катерина не стала на чём-либо настаивать или доказывать. Жаль, конечно, но она вернётся к этому вопросу позже. За лето что-нибудь придумает с собственным товаром, и тогда не потребуется ничего ни у кого выкупать, вот только не будет ли поздно выходить в море?
Мирно завершив вечер, семья разошлась по покоям. Утро следующего дня было привычным, разве что замок оставался переполнен народом. Небольшой перекус — и воины высыпали во двор, хвастать своими умениями владения оружием или играть «в ударь по горшку».
Днём Матильда де Бланшфор пригласила Катерину прогуляться. Выбирая наиболее приятные и сухие места, Катя, поддерживая под руку хрупкую сеньору, едва достающую макушкой её плеча, вела её по тёплым, солнечным тропинкам.
— Мне нравится, что ты ищешь возможности помочь заработать моему сыну, — завела свекровь разговор, — но как бы не потерять то, что имеешь.
— Я понимаю, что вчерашнее моё предложение рискованное, — Катя сообразила, что свёкор обо всём доложил своей жене, — но строительство замка разоряет Бертрана, и скоро уже ничего невозможно будет поправить, если не принять срочные меры.
— Да, все это знают, но надеются на чудо, — согласилась женщина, — быть может, ты и есть его чудо?
— Наверное, очень сомнительное чудо, — усмехнулась Катя.
— Наверное. Я хочу, чтобы ты знала, Катрин, что мне радостно видеть, как мой сын улыбается рядом с тобою. Его идеи войти в орден тамплиеров и с их помощью завершить строительство замка мне неприятны, тем более что Леон в этом случае останется без всего. Брак Бертрана с тобою — это подарок для нас всех, но все мы грешны и всегда желаем большего, чем получили, а так недолго и разгневать Бога.
Катя слушала и кивала. Хотелось бы сделать что-то хорошее для этой женщины, прожившей сложную жизнь, но всё, что она могла — это укутать её искренней заботой.
— Манон сказала мне, что ты не желаешь больше рожать.
— Да, это так, — насторожилась она.
— Грех, — без осуждения произнесла Матильда, — но я тебя понимаю и, переживая за Леона, готова взять его на себя. Даст Бог, и об интересах твоих детей позаботятся так же, как ты о пасынке.
Катерине нечего было сказать, да и нужно ли?
Свекровь смотрела на неё со своей позиции, перемолов собственные ошибки и неудачи, бережливо относясь к счастливым моментам и стараясь направить мысли невестки в благополучное русло. Матильда вздохнула с облегчением, увидев, что сын выбрал в жёны не юную невинную деву. У него нет времени заниматься её воспитанием, а значит, он бы только требовал от девочки соблюдения его привычек, его прав, его интересов.
Катрин нашла подход к её сыну, она интересна и загадочна, что будит в Бертране любопытство и желание познавать. Очень хорошие первоначальные данные для совместной жизни. А ещё Матильде нравилось, как чужестранка подаёт себя. Какие бы эмоции она не испытывала, внутреннее ощущение достоинства всегда присутствует в ней.
Сеньора достаточно повидала, чтобы понять: во что бы невестку ни одели, она никогда не затеряется среди других женщин, и никто не спутает её с простолюдинкой. Был бы Бертран моложе, он мог бы позволить себе вырастить ещё одного наследника, а Матильде было бы приятно воспитать внука с кровью Катрин, но время неумолимо.
— Девочка моя, мы видимся с тобою в первый и последний раз. Мои дни сочтены, и все знают это. Каждой невестке я что-то оставлю после своей смерти, но тебя мне хочется порадовать сейчас. Возьми эти деньги и пусть они станут основой вашего с Бертраном достатка. Я верю, что именно ты сумеешь их приумножить.
Матильда отцепила увесистый мешочек, который заметно оттягивал её пояс, мешая идти, и подала его Катерине. Та быстро справилась с завязками, заглядывая внутрь и вытаскивая несколько золотых монет. Все они были старыми, сильно потёртыми, но относились к эпохе римлян. Солиды!
Римские монеты были в обращении вплоть до 15 века!
Катюша уже знала, что своих монет у французского короля нет, но некоторые герцоги чеканят какое-то подобие денег из серебра. Бертран давал ей испанские доблы и португальские мараведи, которые с национальным колоритом копировались с римских монет, но в основном у неё было серебро. Золото очень редко использовалось для расчётов, и если не расплачиваться ими напрямую, то на его обмене можно потерять солидный процент от суммы.
Испанский добл. 15 век (напомню, что у нас в книге 12век)
Постоянной стоимости у денег не существовало, зато весы для взвешивания монет были основополагающими. Торговцам было без разницы, какими деньгами с ними расплачиваются, главное — это вес и чистота металлов. Свекровь одарила Катю пятьюдесятью монетами, вес каждой в начале изготовления был по четыре с половиной грамма. Спустя века вес уменьшился, истёрся, но небольшой кораблик Матильда определённо оплатила!
— Обещаю, что так или иначе, я оправдаю ваше доверие, — не колеблясь, пообещала Катерина, на что женщина одобрительно кивнула и попросила её отвести обратно в замок.
Целый день гости переговаривались между собою, обсуждая Катрин, её карту, предложение о перекупке товара, угощения и будущее Бертрана. На фоне процветающего разбоя, когда стало модно протягивать по реке преграждающий канат для взимания платы, брать за въезд и выезд со своего клочка земли, её нарушение закона было смешным. И всё же, не было гарантий, что вложение денег в эту аферу окажется выгодным.
Сама же Катя хотела пообщаться с юным Леоном, но как только она находила его, пробовала заговорить, он краснел и придумывал повод убраться от неё подальше. Она понимала, что именно возможность получше узнать друг друга развеяла бы многие его страхи, но юноша упорно игнорировал её.
Рано утром следующего дня родня разъехалась по замкам, оставляя хозяев в привычном для них ритме жизни.
— Ma poulette? (моя цыпочка) — заворковал Бертран, после лёгкого утреннего перекуса.
— Да, mon chou (мой сладенький, дословно «моя капуста»), — так же воркующе ответила Катерина, используя чисто
