в буфет. К счастью, он уже открылся.
Вернулся к себе, дымя десятой уже сигаретой, и рухнул обратно на стул.
Но уже не на стол. Я сидел и глядел на дверь. Я знал, что Вера вот-вот войдет. Пытался придумать план дальнейших действий — но не получалось. Остается импровизировать.
«Буду импровизировать» — как часто я это себе повторял в различных ситуациях. Красивое, почти заграничное выражение. А на деле — просто позерская фраза, в действительности означающая: «понадеюсь на авось».
Но другого выхода, кроме этого «авось», у меня сейчас и нет. Сбежать — нельзя и остаться — нельзя. Если я сбегу, я облегчу жизнь тем, кто захочет отобрать у меня мое кино с моей Варей. Если останусь, то я усложню им жизнь. А результат все равно будет один. Рано или поздно… Ну так пусть лучше будет поздно, нежели рано.
Вера пришла в середине дня. Значит, на совесть поработала. Объездила, видать, все эти наши актерские вузы, вагонами плодящие никому не нужных потом лицедеишек… Пять процентов выбиваются в люди, еще десять — в полулюди, а остальные до конца дней обрекают себя на презренное существование на задворках искусства и псевдоискусства. Впрочем, есть еще те, кто находит в себе разум вовремя поменять профессию… Но я про таких не слышал. Если человек поступает на актера, значит, он уже неизлечим, заведомо.
И здесь мне известно одно только исключение — Варя, моя Варя… И зачем она это сделала?..
Она?! Стоп, неужели я тоже верю в эту чушь? Нет-нет, не верю. Это был несчастный случай. Ужасная, кошмарная, нелепая, ненужная случайность…
Или…
Ну что, что «или»?! Убийство? Волнистый ее, что ли, из окна выбросил? Бред. Абсолютный.
И все-таки надо было у него расспросить… Хотя он в таком состоянии… Готов допустить, что он страдает не меньше моего… Ладно, расспросить его у меня еще будет возможность… Я, правда, по-прежнему не хочу ни видеть, ни слышать его, но… Но, может, когда-нибудь не вытерплю… Знание, говорят, лучше незнания. Потому что это определенность. Какая угодно, но определенность…
— Ты что — здесь ночевал? — вернула меня в реальность Вера. Она уже сидела напротив меня и тасовала свою новую колоду.
— Нет, с чего ты взяла? — недовольно отозвался я.
— Выглядишь неважно, — пояснила Вера. Но тут она, возможно, сообразила, что я и не могу выглядеть «важно» с учетом всего происшедшего и продолжающегося. И она спешно перевела разговор в рабочее русло. — Насобирала тебе тут, в общем, — сказала она, тряся стопкой фото, еще более внушительной, чем вчерашняя. — Сама еще не рассматривала, но давай сейчас вместе…
— Давай я сам, — сказал я, привстал и бесцеремонно забрал у нее из рук колоду.
— Пожалуйста, — с деланым равнодушием произнесла Вера.
Я стал перебирать карточки. Медленно, вяло, как будто хотел позлить Веру. Хотя и понимал, что этим ее не разозлю. Она сейчас наслаждается этим спектаклем, театром одного актера. Который вообще-то режиссер, но сейчас вынужден ломать комедию, как какой-нибудь…
Я всматриваюсь в лица девушек. Господи, кого только не принимают… Впрочем, я давно убедился, что в актрисы, как правило, идут самые страшные барышни. По крайней мере, в любых других сферах намного больше красивых женщин, чем в кино и на театре.
И здесь моя Варя тоже была грандиозным, волшебным, непостижимым исключением…
Я перебираю карточки. Я смотрю на лица. Мне невыносимо это делать. Я заставляю себя это делать. Еще немного — и я, пожалуй, не выдержу. Я расшвыряю эти карточки по всему кабинету, я заору что-нибудь. Я прогоню Веру. Я откуда-нибудь тоже сброшусь. Я…
И тут я вскочил из-за стола с карточкой в руке.
— Что такое? Что такое? — заволновалась Вера.
Я посмотрел на нее диким взглядом — и вновь уставился на фотографию.
Это мне снится. Ну, конечно, это мне снится…
56
Я начал говорить — и сам испугался своего дрожащего голоса. И тут же задрожали еще и руки.
— В-вера, чт-то эт-то? — И моя рука с карточкой совсем уже потеряла контроль.
Вера недоуменно подошла ко мне и забрала карточку.
— Валентина Воскресенская, — прочитала она. — Школа-студия МХАТ… И что?
— Л-лицо, — выговорил я и неловко указал на фото пальцем.
— Ну лицо, — сказала Вера, всматриваясь.
Ее реакция пробудила во мне внутреннюю ярость. Я понял, что это какой-то отвратительный, мерзкий, чудовищный розыгрыш.
— Кто это сделал? — зашипел я ей, уже не заикаясь. — Как ты могла? Ты…
— Аркадий, я не понимаю… — Вера отстранилась от меня.
— Что не понимаешь? — крикнул я. — Посмотри на фотографию! И не делай из меня психа!
— Господи, да ты… — Тут Вера всмотрелась в лицо, запечатленное на снимке. — Так-так, — растерянно проговорила вдруг она, — то есть… это…
Она положила снимок на стол — и закрыла рукой его верхнюю часть, ту, которую заполняла пышная прическа девушки.
— Да… да… это странно… — забормотала она. — Похоже… И впрямь похоже… Хотя и… не то чтобы…
— Не то чтобы?! — взвился я. — Да это она, это Варя! Как это понимать? Кто тебе это подсунул?
— Никто, я взяла это во МХАТе, — залепетала Вера.
— Варя училась в «Щуке»!
— Ну да, — сразу согласилась Вера. — Ну так это и не Варя…
— Кто же тогда?!
— Девушка… которая… немного на нее похожа.
— Немного?! Ты издеваешься? Это одно лицо!
— Аркадий, не надо, это всего лишь фото… Ты ее не видел… Может, так получилось на одном этом снимке… Смотри — она блондинка…
— Это имеет значение?! — продолжал орать я. — Блондинка! А может, это парик? И даже если не парик, то…
— Аркадий, успокойся, — чуть не плача, стала умолять меня Вера. — Сейчас люди сбегутся…
— Плевать мне на них!
— Аркадий, я все узнаю, все сейчас же узнаю… Может, это ошибка… Может… еще что-то… Я сейчас же туда поеду…
— Вместе съездим! — воскликнул я.
— Не надо, не надо! — Вера чуть на колени передо мной не рухнула. — Ты сейчас не в том состоянии… Тебя в милицию могут забрать… Или в психиатрическую…
Как ни странно, это меня слегка охладило.
— Как ты обо мне беспокоишься, — только и хмыкнул я.
— Конечно, я о тебе беспокоюсь! — Вера не скрывала своей радости от того, что ей не придется ехать куда-то вместе со мной. — В общем, я сейчас, я мигом! Я все узнаю — и сразу…
— И сразу позвони мне оттуда же! — приказным тоном гаркнул я.
— Конечно, конечно, — не прекословила Вера. — Жди здесь — я сразу позвоню.
— Не задерживайся! Я буду тут! — Я сам удивлялся своей бесцеремонности.
— Одна нога здесь, другая там, — скороговоркой сказала Вера уже в дверях и тотчас исчезла.
