Книга Моя ненормальная - Алексия Кинкейд

— Как ты меня нашел? — иду за ним следом.

— Ева помогла и отец.

— Ну, конечно, — кто ж ещё-то. — Зачем пришел?

Несмотря на то, что я держусь и в общем выдаю всё твёрдо, внутри ловлю тремор. Сердце ёкает и видимо падает в обморок, потому что сейчас я слышу только шум в ушах и слова Евгения.

— За тобой, — вот так просто. — Не смотри так на меня, Ада. Я не могу тебя отпустить.

Последняя фраза, срабатывает, как триггер. Шарахаюсь в сторону от него. Так говорил Самойлов перед тем, как начинал воспитывать меня.

«…я не могу тебя отпустить, Ада. Ты же без меня сдохнешь в первой же подворотне…»

— Ты чего? — подлетает вплотную. — Ада, тише, это я, Женя. Не бойся. Перед глазами возникает гадкое лицо Самойлова.

— Уходи, — отталкиваю парня. Жмурюсь, но боль прошивает всё нутро от этих воспоминаний. Меня будто режут на две части. Одна хочет чтобы он ушел, испарился. Другая же, скулит и умоляет оставить его рядом. — Оставь меня в покое!

— Не могу. Я не могу без тебя. Ты нужна мне.

Зависаю перед ним. Слова на повторе прокручивает мозг, а я умираю от разношёрстных эмоций.

— Послушай, — заставляю себя посмотреть в его глаза. Делаю шаг к нему. Вовсе не для того, чтобы смотреть в его глаза, хотя и это тоже. Но по большей части, просто для того, чтобы втянуть его запах.

Неосознанно дышу глубже. Чаще. Ярче. Красочней. Мир взрывается новыми красками стоит аромату добраться лёгких.

— Слушаю, Адамина, — ласковый голос Жени сбивает негатив, что только что был во мне. Теряюсь, не знаю, что дальше делать.

Женя шагает ко мне и вот мы уже вплотную стоим друг к другу.

Это что-то новое для меня. Дрожь перебирает позвоночник, оживает сердце и расправив крылья трепещет в грудной клетке, как умалишенное.

Его близость на удивление не коробит и не страшит, наоборот, очень волнует. Но стоит Жене поднять руку, и я отшатываюсь.

Ненавижу себя за эту слабость. Закусывая губу, отворачиваюсь.

— Уходи. Я благодарна за то, что ты сделал, вытащил меня, социализировал, но на этом всё. С остальным я справлюсь сама.

Тишина огромного дома давит бетонной плитой. Почему он не двигается? Почему не уходит? Не могу находиться с ним рядом. Это выше меня, сильнее.

Я даже забыла, что он единолично решил вопрос с советом. Я просто…всё забыла, когда увидела его.

С силой сжимаю спинку стула. Держусь за него из последних сил, будто утопающий за спасательный круг.

В груди всё ломит и болит…Но это лишь боль, а ужас приходит пару секунд спустя, когда я слышу хлопок входной двери. Он будто оглушающий выстрел раздается в тишине, и я падаю.

Просто падаю вниз, в темноту, в бездну ужаса, к своим демонам, к благодарной тьме в лапы.

Он ушёл…оставил меня. Просто молча вышел. Не попрощался…

Из темноты выдёргивает что-то холодное и влажное. Ещё не открыв глаза улавливаю любимый запах Евгения. Или я в аду и это персональная галлюцинация? Или он рядом.

— Как ты себя чувствуешь? Ада, ты слышишь меня? — открываю глаза и вижу Евгения.

— Что ты тут делаешь?

— Думаю, живу, — произносит какую-то ересь.

— Где?

— Тут. С тобой.

— Не поняла, — приподнимаюсь на локти, осматриваю знакомую гостиную. Всё правильно, я в доме Игоря Елисеева, своего биологического отца. — Ты же ушёл?

— Не дождёшься, — серьёзное лицо расплывается в улыбке. — Я вышел за вещами. Они в машине лежали.

Кивает в коридор. Там брошена небольшая дорожная сумка. Перевожу взгляд на Женю.

— Я не понимаю…

— Ада, если хочешь сбежать от меня, то не получится. Проще убить сразу. Я не могу без тебя, поэтому если ты не хочешь возвращаться ко мне, то я пришел к тебе. Мы будем жить здесь вместе.

Гость

Первые два дня выходила из своей комнаты только за водой. Еду Евгений приносил на подносе и оставлял у запертой двери. Я не истерила, не пыталась его выгнать. Наверное, потому что глубоко в душе была рада его обществу.

Он вселял в меня спокойствие и надёжность, нерушимой скалой загораживал от всего дерьма, что могло постучаться в мои двери. И это так приятно, просто быть девушкой, чувствовать защиту и надёжность.

За два дня успела подумать, по выть от безысходности, и надавать себе оплеух. Возможно, было бы лучше поплакать, но у меня блокированы слёзные каналы и выдать хоть каплю не получается.

Несколько раз Ева пыталась до меня дозвониться. И если Евгения я простила сама того не осознавая, то с Евой всё было иначе. Она первая кому я доверилась…и предала.

Рука не поднялась заблочить её, поэтому я просто выключила звук на телефоне и перевернула экраном вниз.

Женя поселился в комнате через стену. Каждый его вдох и движение слышу так отчётливо, будто он тут, рядом.

Вчера поймала себя на мысли, что хочу его увидеть. Поговорить…

Поэтому сегодня решаюсь на вылазку для установления контакта.

Хватит! Прошлая жизнь, пусть останется в прошлом!

Совет за решеткой, некоторые погибли при задержании, можно не бояться. А могилу своего биологического отца, друга детства — Елисеева Игоря, я и так найду. Пусть это и займёт больше времени, чем я рассчитывала.

— Доброе утро, — застываю в дверном проёме кухни.

Евгений колдует у плиты, на нём белоснежная майка и низко сидящие спортивные штаны. На столе стоит шейкер, а в сковороде вкусно пахнет омлетом с беконом.

— Садись, будем завтракать, — как ни в чём не бывало приглашает меня.

Решил делать вид будто ничего не произошло? Что ж, может это даже к лучшему.

Жду свою порцию жадно облизывая мужскую спину. Широкие плечи, узкая талия и крепкая попа притягивают мой взгляд мимо воли.

Проклиная свои мозги и память, глядя на это великолепие. Я осознаю, что нравлюсь Жене, он мне тоже, но тот блок, что выстроил Самсонов не падает и даже не шатается. И что делать? Так и жить, облизывая его со стороны? И долго он будет рядом в таком случае?

— Чем планируешь заняться сегодня?

Обычный, будничный вопрос выбивает из колеи. Не знаю, что ответить. Какие могут быть планы? У меня вся жизнь в мгновение изменилась по его милости. Я даже не знаю, что будет дальше, а он говорит о каких-то планах.

Выдыхай, Ада, просто дыши. Он правильно сделал, как мужик решил всё за тебя. Просто не привычно. Ужасные годы сожительства с Самсоновым почти стёрли всё хорошее что было «до» и теперь необходимо учиться всему заново. Это как после сложнейшего