— Минерва, прежде чем вы что-нибудь скажете мне, я ставлювас в известность, что сегодня утром ко мне обратилась Генриетта Халл. Онавручила мне чек на двадцать тысяч долларов в качестве предварительного гонорараза то, чтобы я представлял ваши интересы. Я сказал ей, что готов защищать васпо обвинению в убийстве Марвина Биллингса, но что не могу пока решить — буду лизащищать вас по обвинению в убийстве Дорри Эмблер…
— Насколько я понимаю, — сказала она, — именно по убийствуБиллингса я и задержана.
— Подписано ли уже официальное обвинение?
— Они получат обвинительный акт от суда присяжных,выносящего решение о подсудности дела, и по какой-то причине хотят, чтобы судбыл как можно скорее; впрочем, это меня устраивает.
— А обычно, — заметил Мейсон, — мы не жалеем времени длярасследования уголовных дел и стараемся выяснить все, что может обнаружиться.
— Это не совсем обычное дело, — устало сказала она.
— Я удовлетворен, — сказал Мейсон, — у меня начинаетпоявляться некий проблеск в отношении того, что, по-моему, произошло.
Она покачала головой.
— Не думаю, что у вас достаточно фактов, чтобы прийти ккаким-либо заключениям.
— Возможно, возможно, — сказал Мейсон. — Хочу задать вамодин вопрос. Это вы убили Марвина Биллингса?
— Нет.
— В данный момент это все, что мне хотелось бы знать, —сказал Мейсон.
— Отлично, — ответила она. — А теперь я хотела бы сделатьвам одно признание. Я…
— Это признание в каком-то преступлении? — прервал ееМейсон.
— Да, но…
Мейсон предостерегающе поднял руку:
— Я не желаю слышать никаких признаний.
— Это не то, что вы думаете. Это не имеет отношения к…
— Откуда вам известно, что я думаю? — перебил ее Мейсон.
— Потому что это нечто такое, что никогда не пришло бы вам вголову. И целиком касается совершенно другого дела. Это никак не связано субийством, а связано с…
— Подождите, Минерва, — сказал Мейсон. — Хочу объяснить вамсвою позицию. Вы сказали мне, что невиновны в убийстве, в котором вас обвиняют.Если вы солгали мне, это сулит вам тяжелое испытание, потому что вы поставитеменя в положение, когда мне придется действовать на основе фальшивыхпредположений.
Стало быть, любое признание, которое вы пожелаете мнесделать, ляжет так или иначе на чашу весов.
Любое сообщение, сделанное клиентом своему адвокату,сохраняется в тайне, но если вы доверительно расскажете мне, что совершиливдобавок иное преступление, нежели то, в котором вас обвиняют, ситуация становитсядругой. Я ваш адвокат, но также и гражданин. Я могу давать советы, связанные свашими законными правами, но если узнаю, что вы совершили какое-либо серьезноепреступление, и после этого буду советовать вам, что надо сделать, чтобыизбежать наказания, то поставлю себя в положение сообщника. А я вовсе не желаюоказаться в подобном положении…
Она обдумывала услышанное несколько секунд, а потом грустносказала:
— Я понимаю.
— Итак, — терпеливо продолжал Мейсон, — вы должны осознать,что против вас довольно много улик, в частности некое совершенно уничтожающеесвидетельство, которое, по их мнению, окончательно решает судьбу дела.
В противном случае они никогда бы не осмелились действоватьв подобной манере, а просто пришли бы к вам домой и весьма учтиво напросилиответить на вопросы.
Затем они проверили бы ваши ответы, задали дополнительныевопросы и в конце концов назначили расследование, но только после того, какубедились бы в вашей вине. А та манера, в которой они действуют сейчас, говоритмне, что в их распоряжении появилось совершенно убийственное свидетельство,этакий лакомый кусочек, на который они рассчитывают, чтобы добиться вынесенияприговора… Этой страшной для вас уликой вас готовятся захватить врасплох…
— Из их вопросов, — задумчиво сказала она, — я сделалавывод, что этот Джаспер Данливи рассказал им какую-то подходящую сказку.
— В которую включил и вас?
— Да.
— Какие отношения у вас были с Джаспером Данливи?
— Никаких.
— Вы когда-нибудь видели его?
— Думаю, да.
— Когда?
— Двое детективов привели неизвестного мужчину в однуконтору, где меня как раз в то время допрашивал прокурор. Мужчина посмотрел наменя, посмотрел на прокурора, кивнул, а потом они вывели его…
Мейсон несколько секунд обдумывал услышанное, потом вдруг поднялся,собираясь закончить беседу.
— Хорошо, мисс Минден, я намерен представлять ваши интересы.Но я хотел бы мягко напомнить вам, что кое-какие вещи, вами совершаемые, врядли будут способствовать оправданию на суде. Вы более или менее умышленнопомогли прессе охарактеризовать вас как сумасбродную наследницу Монтроуза. Вдополнение к тем вещам, которые вы проделали и которые подтверждаютсядокументами, существует еще и масса сплетен о вечеринках с купанием нагишом, нуи прочее…
— Ну-ну, — не смутилась она, — и что из этого? Мое тело мненравится, оно прекрасно. Я, видимо, недостаточно тупа для того, чтобы думатьпо-другому. Иные отправляются в нудистские лагеря, и все относятся к такимлагерям как к само собой разумеющемуся и оставляют нудистов в покое, но если укакого-то человека…
— Вам нет необходимости спорить со мной, — перебил Мейсон,улыбаясь, — я просто объясняю вам вот что: некая личность постоянно нарушаетморальный кодекс, а потом имеет несчастье быть обвиненной в убийстве.Существует определенный тип присяжных, обожающих швырнуть камень в того, ктоколебал и разбивал вековые скрижали… И многие незадачливые личности оказываютсяобвиненными в убийстве на основании свидетельства, удостоверяющего, что он илиона были повинны, например, когда-то в прелюбодеянии…
— Хорошо, — сказала она, — в глазах многих я — особасомнительного поведения. Это что, удержит вас от того, чтобы взять мое дело?
— Нет.
— А может как-то помешать моим шансам на оправдание?
— Да.
— Спасибо, мистер Мейсон, — сказала она. — Меняинтересовало, будете ли вы откровенны или же углубитесь в лицемерную болтовню.Вам не стоит рассказывать мне об этих разочарованных в жизни старых калошах сзавистливыми физиономиями, которые любят посидеть и потрепать языками,перемывая косточки своим приятельницам.
— Я осмелился напомнить вам, что, когда некая молодаяженщина пытается освободиться от условностей и ведет себя в такой манере, чтобысоздать репутацию этакой сумасбродной наследницы, это сильно работает противнее.
