Его собеседник осторожно кивнул и передал указание выше. В тот же день Скотт Кроссфилд – летчик, герой, почти Йегер – лишился работы.
Не выдержал нагрузки и один из гражданских: много работы, мало времени на сон, неизвестно, сколько горя и чувства вины, – и в результате на одном из совещаний в North American он, к ужасу присутствующих, начал рисовать организационную схему рая, особо выделив там должность, помеченную им как «главная шишка». Вызвали неотложку, несчастного забрали и увезли.
Однако, несмотря на все препятствия, «Аполлон» мало-помалу перепроектировали и перестроили. Всю проводку проложили заново, поставили новый люк, который мог открыть один человек за считаные секунды, убрали горючую липкую ленту. Каждый клочок обычной бумаги был заменен бумагой огнеупорной, каждый лоскут обычной ткани – огнеупорной бета-тканью. Легко воспламеняющийся теплоноситель заменили, паяные соединения переделали, провели более тщательные вибрационные испытания. Наконец, вместо 100 %-ной кислородной атмосферы на стартовой площадке стали применять азотно-кислородную смесь в соотношении 60 на 40. Каждый шаг в проверке качества и процедурах испытаний был обдуман заново и переделан.
А самое главное – инженерам и сотрудникам отделения эргономики больше никогда не позволялось вырваться из-под контроля космического агентства.
– Никто ничего не втиснет в корабль, пока руководство НАСА не даст согласие, – заявил Борман, который применительно к North American и был руководством НАСА.
Но никто больше и не пытался.
Глава 6
1967–1968 гг.
Пока Луна вдруг не стала опять недосягаемой, никто в полной мере не осознавал, сколько очарования и надежды было в мечте ее достичь. Плотный график событий, все больше приближающих высадку на Луну, подстегивал и не давал расслабиться, один космический полет сменялся другим, календарь соответствовал ожиданиям – и довольно долго казалось почти очевидным, что НАСА успеет к сроку, поставленному президентом Кеннеди. Теперь все кончилось; до назначенного рубежа оставалось меньше трех лет, а полеты, по крайней мере на время, были прекращены. Хуже того: все происходило на фоне масштабных осложнений далеко за пределами НАСА.
1967 г., начало которого ознаменовал стремительный буйный пожар на мысе Кеннеди, мало-помалу становился свидетелем более крупных очагов огня, разгоравшегося по всей стране. Как бы ни гордился Линдон Джонсон своим Законом об избирательных правах и Законом о гражданских правах, эти законы слишком мало значили, если люди, для блага которых они принимались, по-прежнему страдали от бедности на земледельческом Юге и в унылых нищих гетто на Севере США. Тем рекордно жарким летом в более чем 150 американских городах вспыхнули расовые волнения и во многих местах начались пожары. В конце июля горел Нью-Йорк – в Гарлеме, известном жесткой сегрегацией, переворачивали и поджигали автомобили. В Ньюарке пламя бушевало в течение шести чудовищных дней; в результате волнений погибло 26 человек, около тысячи получили ранения. Следом был Детройт – 43 человека погибли, 1189 раненых, около 7200 арестованных. Пожарные не сумели справиться примерно с сотней кварталов, которые быстро сгорели дотла: пламя подхватил налетевший ветер, достигавший 40 км/ч.
В октябре начали появляться сполохи и другого огня: более 100 000 антивоенных активистов, недовольных бесконечными боевыми действиями в Юго-Восточной Азии, в антивоенном марше двинулись на Вашингтон, начав с мемориала Линкольна и потом перебравшись через реку Потомак к Пентагону. Они пылали ненавистью к Джонсону и его вьетнамской авантюре, лозунги на плакатах были беспощадны: «Президент, сколько детей ты сегодня убил?» Или еще хуже: «Где же Освальд, когда он так нужен?» Убийца Кеннеди, как и сам Кеннеди, давно покинул этот мир, но кровь, с которой началось президентство Джонсона, словно вновь хлынула волной, грозя накрыть Джонсона навсегда.
Внутри НАСА настроения были столь же мрачными. Все понимали, что 1967 г. будет провальным, по крайней мере по количеству американских астронавтов, ушедших в полет. В агентстве, знаменитом своей бравадой, появились сомнения. Да и как могло быть иначе? Успех лунной программы теперь зависел от космического корабля, который в буквальном смысле оказался смертельной западней, от ракеты «Сатурн-5», которая еще ни разу не доставила человека на орбиту, и от лунного модуля, который даже не был изготовлен.
Несмотря на эти отсрочки, многие в НАСА все же с нетерпением мечтали увидеть «Аполлон» в действии – и прежде всего сами астронавты, включая Фрэнка Бормана.
Борман сам принял решение выйти из программы «Джемини» задолго до ее окончания – и все ради того, чтобы с самого начала получить преимущество на «Аполлоне». Однако к 1968 г. Фрэнк уже третий год сидел на Земле без задания: единственным его полетом в космос оставался полет на «Джемини-7». Джим Ловелл, Джон Янг, Пит Конрад и Том Стаффорд успели сделать на своих винтовках по две зарубки: каждый из них слетал в космос сначала в правом кресле, а затем в левом. Программа «Джемини» завершилась полетом «Джемини-12» под командованием Джима Ловелла, прежде слетавшего в космос вместе с Фрэнком и под его командованием, и этот последний полет стал поистине безупречной концовкой для двухместных кораблей. Среди астронавтов – крайне честолюбивой братии – слетавшие дважды все больше воспринимались как звезды грядущей программы «Аполлон», на фоне которых Борман и прочие, кому выпало слетать в космос всего один раз, стали выглядеть второсортным материалом.
Что еще хуже, в НАСА пошли упорные слухи, что умница Боб Гилрут – один из основателей космического агентства и директор Центра пилотируемых кораблей в Хьюстоне – задумал снять Бормана с полетов насовсем. Вскоре после пожара стало ясно, что Джо Ши, возглавлявший почти с самого начала отдел по «Аполлону», должен уйти. В том, что «Аполлон» на ранних стадиях разрабатывался так неуклюже, был виноват не только Ши. Однако большинство сходилось на том, что если повседневный надзор за программой был бы обязанностью кого-нибудь вроде Криса Крафта или Джина Кранца, то порядок удалось бы навести раньше, а плохую работу замечали бы на более ранних стадиях. Возможно, Гриссома, Уайта и Чаффи это не спасло бы, но шансы на выживание у них были бы выше.
В апреле Ши был переведен на кабинетную работу в головной офис НАСА в Вашингтоне. Перевод он справедливо воспринял как ссылку и в июле уволился из агентства. Его временно заменили Джорджем Лоу, заместителем Гилрута, однако с постоянным назначением тянуть было нельзя. Гилрут, с его общепризнанной способностью распознавать таланты и убеждать людей принять нужную должность, затруднился бы толком определить, какие качества он желает видеть в новом руководителе программы «Аполлон», однако при виде нужного человека он уж точно остановил бы на нем взгляд – и когда наводили порядок после пожара, он остановил взгляд на Бормане.
То, как Борман выполнял свою работу на заводе в Дауни, Гилрут высоко ценил, и вскоре в НАСА уже не было секретом: Гилрут надеется, что астронавт откажется от мечты полететь к Луне и вместо этого возглавит программу, по которой в космос будут летать другие. Однако у Бормана было на уме другое: от полетов его уже когда-то отстраняли из-за барабанной перепонки, и вновь сидеть на Земле – на этот раз из-за того, что умеет хорошо работать, – он не собирался. Как только в Дауни ему стало нечего делать, Борман вернулся в режим подготовки и с головой ушел в плотный график тренировок: не только наверстать упущенное, но и показать всем желающим, что в НАСА он пришел пилотировать космические корабли, а не конторский стол.
