– Не слишком радуйся, Рассел, – печально произношу я, в горле у меня стоит комок. – Сейчас ты почувствуешь себя довольно худо. И в придачу основательно на меня разозлишься.
– В чем дело, Элли? Надеюсь, ты не передумала. Только не говори мне, что встрял твой отец. Он обязан тебя отпустить.
Я хватаюсь за спасательный круг:
– Прости, Рассел. Я бы отдала все на свете, лишь бы пойти с тобой. Но папа…
– Первые десять минут он был несговорчив, а потом вроде бы я ему даже понравился. Какая муха его укусила?
– Думаю, он помнит танцы в собственной школе и вещи, которые там творились, – вдохновенно вру я. – В последнее время он стал со мной очень строг. Я все перепробовала, но он ни в какую.
Прости меня, папочка. Я чувствую себя жалкой предательницей, но это единственный способ уломать Рассела, сделать так, чтобы он не очень сердился.
– А что, если я приду к вам и переговорю с твоим отцом? – предлагает Рассел.
– Даже не думай. Будет только хуже. Он вообще не в курсе, что мы так часто встречаемся. Пожалуйста, Рассел, не надо, – паникую я. – Иначе он накажет меня еще строже и вообще запретит нам видеться. Он ведь уже запретил мне гулять по вечерам.
– Но при этом он отпускает тебя на концерт, – глаза у Рассела суживаются. – Ты уверена, что это не отговорка? На танцы ты не идешь, зато идешь развлекаться со своими ненаглядными подружками.
– Нет, Рассел, я не вру, – вру я из последних сил.
– Но ты ведь идешь на концерт? – докапывается Рассел.
И кто меня за язык тянул рассказать ему про Клоди???
– Точно не знаю, – виляю я. – В конце концов, Магдин папа достал билеты. Не пропадать же добру. А мой папа не возражает, потому что… потому что он отвезет нас на концерт, а потом заберет домой, так что он сможет за нами приглядеть.
– А что, если он отвезет нас с тобой на праздник, а потом заберет домой? Он сможет за нами приглядеть.
– Не думаю, что это одно и то же.
– Да, не одно и то же, – говорит Рассел, и мне совершенно не нравится его тон.
Он не предлагает пойти в парк. Он вообще не предлагает куда-то пойти. Мы понуро сидим в «Макдоналдсе» еще добрых полчаса. Затем Рассел нарочито смотрит на часы.
– Ого, уже так поздно. Думаю, мне пора. У меня еще куча уроков не сделана.
– Ты на меня злишься? – бормочу я.
– Да нет, не очень. Все в порядке. Я понимаю, – говорит он, но по его голосу чувствуется, что он очень обижен.
– Мне так грустно, что я тебя подвела.
– Что ж, – Рассел пожимает плечами, – может, подыщу себе другую пару.
Я чувствую себя так, будто он ударил меня по лицу. Преодолевая дурноту, встаю:
– Ну ладно. До скорого.
– До скорого.
Мы оба понимаем смысл сказанного. Мы больше не увидимся. Никогда.
Я пытаюсь себя убедить в том, что из-за него не стоит кусать себе локти. Он мелочный, придирчивый и делает из мухи слона.
«Без него я обойдусь».
Правильно. Пойду с лучшими в мире подругами на концерт Клоди, и мы прекрасно проведем время.
Но все бесполезно. Я жалею, что отказала Расселу. Я не могу без него обойтись. Он мне нравится. Я его люблю.
Я иду домой.
На следующий день после школы я иду прямиком домой. Нет смысла заглядывать в «Макдоналдс». Надин и Магда окружают меня сестринской заботой. Но от этого мне не легче.
На следующий день на ИЗО мы продолжаем тему мифов и легенд. Я рисую печальную Психею с поникшей головой. Она страдает от разлуки с Купидоном. Мистер Виндзор хвалит рисунок, но я слушаю вполуха. Он восхищается Цирцеей Надин, но едва роняет взгляд на Венеру Магды, бормочет «Очень хорошо» и быстро идет дальше. Магда изо всех сил старается сохранить спокойствие, но ее лицо становится такого же цвета, как ее волосы.
Она выскакивает из класса, не дожидаясь нас.
– Не убегай, Элли, – говорит Надин. – Ты мне нужна на всякий случай… Вдруг там Лиам.
Я похлопываю ее по плечу.
Но возле школьных ворот дежурит не Лиам, а Рассел, и он говорит с Магдой.
У меня кружится голова. Может, ему всегда нравилась Магда? Она ведь всем нравится. Может, он назначает ей свидание? Может, приглашает на праздник!
Я хватаю Надин за руку.
– Все в порядке, Элли, – говорит она, – глядя на стену, возле которой обычно стоял Лиам. – Его нет.
– Зато Рассел есть, – шиплю я. – Только он болтает с Магдой. Держи меня крепче, я хочу пройти мимо, словно я их не замечаю. Надин, перестань на них пялиться.
Правда, я ничего не могу с собой поделать и сама пялюсь на них. Магда улыбается Расселу и заглядывает ему в глаза. А он жадно смотрит на нее, точно она фруктовое мороженое на палочке и он хочет ее облизать.
– В голове не укладывается, – произношу я. – Как он может?!
– Как она может?! Ведь он ей даже не нравится. Она мне говорила, что не понимает, что ты в нем нашла. По ее словам, он сопливый придурок, – говорит Надин.
– Никакой он не сопливый и не придурок! – я выхожу из себя. Но тут он улыбается Магде, и в животе у меня все переворачивается. – Нет, все-таки придурок.
– Элли, возьми меня за руку. Давай быстренько проскочим мимо них. Держи голову выше. И ничего не говори Расселу. И Магде тоже. Не будем вообще с ней разговаривать. Подруга называется!
Надин ведет меня по двору, хотя ноги у меня превратились в желе. Меня шатает из стороны в сторону. Я пытаюсь придать лицу отстраненное выражение, но чем ближе мы подходим, тем труднее мне совладать с собой.
– Элли?
Это Рассел – он мне улыбается.
Какая наглость! Я иду мимо с гордо поднятой головой.
– Элли!
Это Магда – она тоже улыбается.
У меня щиплет в глазах. Горько думать о том, что Рассел меня предал, но совсем уж невыносимо сознавать, что меня предала лучшая подруга – причем так бесстыдно.
– Остановись, Элли, подожди! Мне надо поговорить с тобой, – Рассел кидается вслед за мной.
– Ей не о чем с тобой разговаривать, – произносит Надин, отодвигая его локтем.
– Элли, Надин! Какая муха вас укусила? – Магда пристраивается с другой стороны.
– Какая муха тебя укусила? – говорит Надин. – Как ты могла, Магда?
– Что «могла»? Я тут из кожи вон лезу, изображаю из себя Купидона, стараюсь помирить эти двух идиотов, а ты ведешь себя так, будто я совершаю что-то ужасное!
