Он просто ходячее клише, раздраженно подумала Лиз. И кто-то должен остановить его, прежде чем он наделает бед.
Возможно, то, что случилось с ним в Эль-Кристобале, послужит ему уроком, и ей придется брать интервью у совсем нового, более скромного Льюиса Доулиша, но почему-то в это не верилось.
Лиз разглядывала фотографии, сделанные после его возвращения, и решила, что испытания, которым он подвергся, мало отразились на его физическом здоровье. Правда, он слегка похудел, но его уверенный взгляд никак не вязался с человеком, который якобы был на грани нервного срыва.
– Интересно, почему он мне так не нравится? – вслух произнесла она, оторвавшись от досье.
Неожиданно папка упала на пол, и по ковру рассыпались вырезки из газет и журналов. Лиз нагнулась, чтобы собрать их, и вдруг замерла, увидев лицо на фотографии у своих ног. Это был Доулиш, прилетевший в аэропорт Хитроу, но человек позади него… Она узнала бы его из тысячи!
Фотография была нечеткая, и к тому же этот человек отвернулся от камеры и поднял руку, чтобы закрыть объектив. Его лицо, покрытое черной щетиной, было напряженным, глаза скрыты за темными очками. Он выглядел изможденным… усталым, но она узнала бы его, где бы ни увидела.
Дрожащей рукой она подняла фотографию и прочла короткий текст:
«Сэр Льюис Доулиш по прибытии в Лондон вместе со своим таинственным спасителем Джудом Дэрроу. Мистер Дэрроу, отказавшийся разговаривать с репортерами, покинул Хитроу в арендованном автомобиле и уехал в неизвестном направлении».
Она стала читать другие вырезки.
«Эй, Джуд, – гласил один заголовок, – где ты?», другой – «Освобождение Доулиша вызвало много вопросов», третий – «Кто этот человек и почему он скрывается?».
Подобных заголовков было немало. Судя по ним, газеты предполагали что Джуд исчез, чтобы скрыть какую-то дискредитирующую его тайну.
«Я только хочу поблагодарить его», – сказал Льюис Доулиш перед тем, как потерял сознание на пресс-конференции.
Лиз сложила вырезки в папку и встала, дрожащими пальцами откинув с лица волосы. От нервного возбуждения у нее побежали мурашки по коже.
Джуд… Джуд. Она не может ждать до утра. Она должна увидеть его немедленно.
– Сегодня же вечером, – прошептала она, прижимая ладони к горящим щекам.
Она схватила жакет и сумочку. Потом вынула из визитницы клочок бумаги, на котором был написан пароль.
– «Баклан», – прочла она. – Ну конечно. Какой же еще может быть пароль!
Не зная, плакать ей или смеяться, она выбежала из дома.
Глава 9
Поднимаясь в лифте на третий этаж, Лиз дрожала как осиновый лист.
«Я похожа на пугало, – думала она, глядя в зеркало, услужливо предложенное посетителям в лифте отеля «Маджестик». – Никакой косметики, даже не причесалась. Но… он видел меня такой и раньше – когда я проснулась в его объятиях».
При этом воспоминании она перестала дрожать, а по телу разлилось восхитительное тепло.
Ей все еще не верилось, что вчера вечером ни Марк, ни их гости не упоминали имени Джуда, а ей и в голову не пришло, что между Льюисом Доулишем и Джудом могла быть какая-то связь.
Но вчера она думала не как журналист, а как влюбленная женщина – и к тому же одинокая.
Она ожидала, что на стук в дверь номера 301 ей откроет Джуд, и слегка опешила, увидев незнакомого рыжеволосого мужчину – такого крупного, что, казалось, он способен спасти целую дюжину заложников одной левой рукой.
– Меня зовут… – начала она, и он кивнул:
– Да, Лиз Арнолд из «Ежедневного курьера». Мы ждали вас только завтра утром, но он согласился встретиться с вами сейчас.
Его рукопожатие было теплым, но карие глаза внимательно оглядели ее с головы до ног.
– Меня зовут Джинджер Брент, я составил компанию нашему парню. Он очень горяч, хотя пока не доставлял нам особых хлопот. – Он посмотрел через плечо и, повысив голос, проговорил: – Я буду внизу, в кафе, если понадоблюсь.
Лиз устремила взгляд мимо Брента и увидела в дверях спальни неподвижную фигуру Джуда.
Казалось, что он занимает собой весь дверной проем, а его плечи под обычным темным костюмом выглядели еще шире. Его портрет моментально отпечатался у нее в мозгу – белоснежная рубашка и безупречно завязанный фирменный галстук.
Взгляд его серых глаз был настороженным и не был похож на взгляд ее возлюбленного, который ходил, смеялся, ел и спал с ней всего лишь несколько дней назад.
А уж от неряшливого бородатого незнакомца в камуфляжной куртке, которого она встретила на берегу, он был далек на несколько световых лет.
За исключением враждебности. Ее она почувствовала сразу, словно это было реальное существо, тянувшееся к ней через разделявшее их пространство. Она чувствовалась в его осанке, широко расставленных ногах, в упертых в бока руках, во вздернутом подбородке и упрямо сжатых неулыбчивых губах.
Она услышала, как ушел Джинджер, закрыв за собой дверь. Теперь они остались одни.
Ей очень хотелось броситься к нему, но что-то в его молчаливой фигуре ее удержало.
Он первым нарушил звенящую тишину.
– Привет, Бет. – Его голос был спокойным, лишенным всяких эмоций. – Хотя теперь я знаю твое имя. На самом деле ты Лиз – Лиз Арнолд, журналистка.
– Я откликаюсь на оба этих имени… – Она облизала языком пересохшие губы. – Я… я рада снова видеть тебя.
Он улыбнулся, но взгляд оставался суровым.
– Я в этом уверен. Но по плану мы должны были встретиться завтра.
– Верно. У меня не хватило сил ждать до утра. Я… я должна была тебя увидеть. – Он вежливо склонил голову. – Так что же произошло? Почему ты решил это сделать? – торопливо начала она.
– Ты именно так хочешь вести интервью? Задавая вопросы, на которые тебе уже известны ответы?
– Но это не интервью, – в замешательстве возразила она. – И я не знаю всех ответов. – Она вопросительно посмотрела ему в лицо: – Ты и вправду спас Доулиша?
– А если бы ты этого не знала? Тебе не кажется, что уже поздно играть в эти игры?
– Я понятия не имела, кто ты. Когда началась вся эта история с похищением Доулиша, я была в Африке. Мы были отрезаны от всего мира. Мне с трудом удавалось передавать в газету даже свои репортажи.
– Разумеется, – согласился он. – Святая Бет, покровительница голодающих. Но ты была там не для того, чтобы помочь, правда, дорогая? А для того, чтобы урвать себе кусок у тех, кому нечего было есть, подавать несчастья людей как сенсацию и тем самым увеличивать тираж твоей газеты.
Каждое его презрительное слово было как удар хлыста по ее натянутым нервам.
