— Но у тебя нет никаких прав на Ричарда. — «Более того, — с горечью подумала Валентина, — ты, по существу, загубила ему жизнь, а теперь принимаешь его благотворительность так, как будто он чем-то тебе обязан».
— Вот как? — Роксана взглянула на подругу через плечо, на ее алых губах играла издевательская улыбка. — Все зависит от того, что ты понимаешь под словами «иметь право на Ричарда». Эта дурочка, с которой он помолвлен, никогда не сделает его счастливым. У нее на него нет никаких прав, она не достойна даже уважения, потому что выходит за него замуж из-за денег. А мать всячески толкает ее на это!
— Думаю, ты не права, — спокойно возразила Валентина. — Ее мать очень милая женщина, а Дана поразительно красива. Многие богатые мужчины почтут за счастье жениться на ней.
— Многие богатые мужчины почли бы за счастье жениться на мне, когда мне было столько же лет, сколько сейчас ей, — зло бросила Роксана. — Я была куда красивее ее и к тому же поражала не только внешностью. Я обладала столькими притягательными свойствами, что мужчина, любивший меня, когда я была молода, по-прежнему находится под их впечатлением, даже когда я утратила свою молодость.
Валентина, нервно ходя по комнате, взволнованно подумала — недоумевая, почему она вдруг так разволновалась, — что это всего лишь односторонний взгляд на вещи, всего лишь одно из объяснений щедрости Ричарда, готового осыпать свою старую любовь благодеяниями.
Она на многие годы превратила жизнь Ричарда в пытку, а он готов окружить ее комфортом до конца дней?!
— Мы с Гастоном думали… думали о коттедже, — заговорила Валентина, останавливаясь возле Роксаны. — Мы подумали, что, может быть, ты захочешь пожить в нем, в Даффи будет помогать тебе, конечно, если согласится. Домик в полном твоем распоряжении, ты можешь переехать туда в любое время.
— Благодарю тебя, дорогая, — томно процедила Роксана, закурила сигарету и стала наблюдать за плывущими к потолку колечками дыма. Потом она перевела взгляд на Валентину. В глазах ее опять вспыхнули подозрительные огоньки. — Ты исключительно щедра ко мне, моя милая, но в данный момент я не могу принять твое предложение, потому что еще не задумывалась о своих дальнейших передвижениях. Это очень мило со стороны Гастона — согласиться с тобой… и как это очаровательно, по-семейному звучит: «Мы с Гастоном думали…» Вы, похоже, успели о многом вместе подумать, а я-то и представления не имела, что вы так хорошо узнали друг друга!
Несмотря на мягкость тона, в голосе Роксаны прозвучали нотки, которые насторожили Валентину. Она поспешила оправдаться:
— Думаю, что ты знаешь о моей первой встрече с Гастоном на приеме у Ричарда. Мы пока что не очень хорошо узнали друг друга…
— Тогда проявляй осторожность, моя дорогая… Будь начеку! — Глаза Роксаны опять подозрительно сверкнули. — Даже когда хорошо знаешь мужчину, нельзя доверять ему. А уж если ты недостаточно его знаешь… — Она пожала плечами. — Ну, это значит, что можно накликать на себя беду. Но, разумеется, дело твое.
Роксана шла на поправку не по дням, а по часам. Ее бледность уменьшилась, щеки округлились… морщины, как по волшебству, разгладились, она больше не выглядела изможденной. Даже без макияжа она казалась не старше своих лет. А накрасившись, превращалась в прежнюю Роксану… неотразимую, ослепительную.
Ричард каждый день проводил с ней по многу часов, выносил ее на террасу, хотя теперь она окрепла настолько, что вполне могла выйти туда сама и даже дойти вместе со всеми до пляжа, где они купались и загорали.
Ричард запретил ей даже думать о купании, и поэтому она сидела на пляже под зонтиком, пока вся компания плескалась в воде, и безмятежно улыбалась им, когда они возвращались к ней. Ричард бросался на песок у ее ног и озабоченно спрашивал, как она себя чувствует, не слишком ли печет солнце, достаточно ли защищенное от ветра место они выбрали и удобно ли лежат подушки ее пляжного кресла, не нужно ли их поправить.
Ричард заботился о том, чтобы восстановить ее силы и вновь поставить на ноги, расспрашивая сестру Тибо о наиболее быстрых и верных методах лечения болезни, и расписывал их для ее пациентки на каждый день, что слегка забавляло сиделку… хотя, поскольку вреда от этого не было, она не спорила.
Роксану не оставляли, как прежде, одну или только в обществе сестры Тибо. Она теперь была на положении почетной гостьи Бледонс-Рока (а Дана Йоргенсен и ее мать, похоже, превратились в рядовых гостей), ей уделялось особое внимание, и прилагались все усилия к тому, чтобы развлечь ее. Ричард сам отбирал для нее книги, за столом заводил разговор о том, что могло бы ее заинтересовать. Он готовил для нее особые коктейли из шампанского (с разрешения сестры Тибо) и посылал за деликатесами, которые она обожала. И если черную икру и копченого лосося нельзя было купить поблизости, их доставляли откуда-то издалека. Возле нее всегда стояла огромная корзина с фруктами, которые она очень любила.
Ричард заметил, что гардероб ее скуден, и, связавшись с ее прежним портным в Лондоне, заказал множество новых туалетов. Так как ее мерки не очень изменились, обновки пришлись впору и явно были ей к лицу. По вечерам она блистала в таких туалетах, что затмевала Дану и отодвигала на второй план Валентину. Ричард отвез ее даже в местный салон красоты — недавно открывшийся филиал знаменитого лондонского, после посещения которого она преобразилась в прежнюю Роксану и выглядела как десять лет назад.
После обеда Ричард катал ее на машине, иногда вместе с кем-нибудь еще. На закате он обычно сидел рядом с ней на террасе, где все собирались и пили аперитив. А после ужина играл с ней в шахматы или в карты. Он намеревался установить специально для нее телевизор, так как сам не был любителем смотреть его. А когда ей пора было ложиться спать, относил ее на руках наверх и, как только сестра давала ему знать, что он может войти, снова входил в комнату, чтобы пожелать ей, томно полулежащей на подушках, доброй ночи.
А в это время этажом ниже Дана Йоргенсен обычно нервно мерила шагами террасу или гостиную — в зависимости от капризов погоды, — и вид у нее был такой, как будто она уже приняла решение и только ждала удобного случая, чтобы сообщить его Ричарду.
Она сделала это однажды после вечером, когда все остальные легли спать, а утром черный лимузин Ричарда появился у крыльца. В багажник сложили вещи миссис и мисс Йоргенсен — во всяком случае, все те, которые туда поместились, остальные же должны были быть привезены позже.
Весьма официально попрощавшись и не оглянувшись на покидаемый без всякого сожаления дом, обе гостьи сели в машину, и Ричард, галантно вызвавшийся подвезти их до ближайшей железнодорожной станции, завел мотор.
Ошеломленная, Валентина все еще стояла в холле, когда из двери, ведущей в кухню, вышла Даффи и, многозначительно посмотрев на нее, сказала:
— Может быть, я говорю что-то не так, но лучше бы ваша тетушка не умерла так рано — я вообще не хотела бы ее смерти, бедняжки! — и не оставила вам своего коттеджа. Потому что, если бы у вас не было коттеджа, вы бы никого в нем не приютили, верно? И не привезли бы сюда… и мисс Роксана вообще никогда не вернулась бы в Бледонс-Рок.
