и посмотри на меня, – приказал тот.
Девушке пришлось повиноваться – она медленно подняла голову и взглянула на него.
Понятно, почему Цзиньсю так рвалась к нему в наложницы.
Миндалевидные глаза, казались одновременно и холодными, и необыкновенно теплыми. Ему даже не нужно было ничего говорить. Хватало одного взгляда, чтобы завоевать девичье сердце без остатка.
– Ты знаешь свое место, это прекрасно, но кое-что ты все же упустила. – Фуча Фухэн похлопал по рукоятке меча на поясе. – Каждый стражник внутри дворцовых стен, включая меня, носит звание батыр[59], и любой из нас точно заметил бы, что за горкой кто-то прячется.
Иными словами, замысел Цзиньсю с самого начала был обречен на провал.
А если бы он и сработал, то это означало бы, что стражник нарочно поддался, чтобы поразвлечься с красавицей, которая сама бросилась к нему в объятия.
Цзиньсю от стыда опустила голову, а Вэй Инло взгляд:
– Инло запомнила ваш совет.
– Ладно, ступай, – сказал Фуча Фухэн, а затем добавил, взглядом указав на Цзиньсю: – Помоги ей добраться назад. Когда будешь поучать ее, не жалей сил, поучай побольше, чтобы она впредь не нарывалась на неприятности.
Девушки поспешили уйти. Всю дорогу Цзиньсю морщилась, вот только неизвестно – из-за боли в ноге или из-за слов Фуча Фухэна.
– Всё поняла? Во дворце нет дураков, вот и тебе нельзя творить глупости, – дала ей последний совет Вэй Инло.
В ответ ее одарили холодной усмешкой, полной зависти и ненависти. Цзиньсю оттолкнула ее и, ковыляя, направилась в комнаты служанок.
– Ты снова меня использовала! Господин Фуча не запомнил мое имя, зато запомнил твое!
Вэй Инло покачала головой.
Это был последний раз, больше она Цзиньсю и слова не скажет. Хочет та лезть в пекло – поделом ей, сама виновата, к Инло это никакого отношения иметь не будет.
Плюх!
Маленький камешек подкатился к ногам Вэй Инло, она, прищурившись, глянула туда, откуда он появился, а потом внезапно спросила:
– Ты уверена, что сама дойдешь? Не нужна моя помощь?
– Вот еще! – Цзиньсю ускорила шаг. – Да кому сдалась твоя «помощь»? Сама дойду!
Превозмогая боль, Цзиньсю вошла в спальню, подошла к кровати и рухнула на нее, оставляя на одеяле потный след.
– Ай-яй, что с тобой такое приключилось, что ты так жалко выглядишь? – Рядом остановилась Цзисян с пирожным во рту.
– Опять еда, еда, еда! Ты только и знаешь, что есть целыми днями, свою порцию съедаешь, так и еще за Вэй Инло подъедаешь. Думаешь, она о тебе заботится? Да она откормить тебя хочет, чтоб ты стала толстая, а она рядом с тобой будет смотреться худенькой и изящной… Так, подожди-ка! – Как обычно, Цзиньсю пыталась посеять раздор и вдруг огляделась по сторонам. – А где Вэй Инло?
– Так она же за тобой пошла? – Цзисян запихнула в рот еще одно пирожное.
– Вы разминулись?
Цзиньсю растерялась, начала вспоминать в подробностях, что только что случилось.
Что же было в той стороне, откуда выкатился камешек?
Там были подставки с пышно цветущими глициниями…
Как же там говорилось?
В тени глициний пышного цвету
Щебечущие птички затаились,
И легкий ветер ароматом нежным
Красавицу задержит на пути.
Красавица! Точнее, красавец.
По одному взгляду можно было догадаться, что тот высокий и стройный силуэт там, среди глициний, принадлежал выдающемуся имперскому стражнику.
Цзиньсю резво подскочила, глаза ее загорелись, словно два бушующих пожара.
Глава 19
Юноша и девушка
С громким звуком двери кладовой закрылись.
– Здесь слишком темно, – пробурчала Вэй Инло.
Послышался какой-то звук – и на столе загорелась свеча в подсвечнике, пламя ее теплым желтым светом озарило красивое мужское лицо.
Тонкие брови, миндалевидные глаза и длинные тонкие пальцы. Он выглядел словно ученый с древних картин, написанных тушью, – такой же благородный и изящный, лишь складка меж бровей выдавала его скорбь. И еще больше подчеркивала красоту.
– Дядюшка Вэй говорил мне, что ты во дворце, но я не поверил, – правой рукой молодой человек прикрыл свечу от сквозняка, – даже не думал, что сегодня вправду увижу тебя.
Среди шести стражников, которые повстречались служанкам на вымощенной дорожке, этот молодой мужчина следовал сразу за братом императрицы.
– И что дальше? – спросила Вэй Инло, по-прежнему не оборачиваясь.
– Скорбь по Иннин терзает мою душу, – мужчина посмотрел ей в спину и мягко добавил: – Но это Запретный город. Здесь нельзя поднимать шум. Послушай своего отца. Покинь дворец, возвращайся домой и выходи замуж за хорошего человека…
– Довольно! – Вэй Инло все-таки обернулась, ее глаза холодно блеснули. – Ты кто такой, чтобы мне указывать?
Стражник вздохнул:
– Мы с Иннин ведь любили друг друга…
– Не смей больше никогда произносить ее имя! – резко оборвала его Вэй Инло. Она ненавидела многих, но больше всех именно этого мужчину, что стоял сейчас перед ней. – Сестрица любила тебя, но, когда она нуждалась в тебе больше всего, ты без колебаний бросил ее!
Складка между его бровями стала глубже:
– Она ведь из семьи прислуги. Рано или поздно ей пришлось бы войти во дворец служанкой. Мне что, нужно было все эти десять лет ждать ее[60]?
– Всё же совсем не так, молодой господин Цинси, – язвительно усмехнулась Вэй Инло. – Ты вообще не собирался ждать, мы и так тебе не ровня. Даже если бы сестрица была в три раза красивее, умнее и добродетельнее, такой благородный господин никогда не взял бы в жены женщину из низкородной семьи.
Видя, что Цинси молчит, Вэй Инло поинтересовалась:
– Что такое? За живое задела? Ты ведь из Цицзя, знатного маньчжурского рода. А сестрица, хоть и была низкого происхождения, обладала твердостью духа, и если уж она раз и навсегда прекратила отношения между вами, то вы больше никак не связаны!
Цинси глубоко вздохнул:
– Но я постоянно вспоминаю твою сестру…
– Вспоминаешь? – Вэй Инло рассмеялась. – Когда сестрица попала в беду, ты просто спокойно смотрел… Она могла положиться только на тебя, только ты мог помочь ей! Но ты просто смотрел, и всё!
На лице Цинси отразилось страдание, болезненные воспоминания пронзили дрожью:
– Я… я же имперский стражник. Нам нельзя иметь ничего общего со служанками.
– Я тоже служанка. – Вэй Инло понаблюдала за его лицом и холодно добавила: – Вот и нам тоже не стоит встречаться, так что будь добр, уйди с дороги.
«О чем тут еще говорить?»
Когда сестрица нуждалась в нем больше всего, он отвернулся от нее и сбежал. Если
