— Красиво! — сказал Уррий. — Люблю, когда красиво.
Он вновь засмеялся и взмахнул рукой.
В воздухе начали проступать очертания корабля, похожего на тот, на котором они плыли по Змеиному морю, чтобы найти Врата в мир мертвых. Только этот корабль выглядел игрушечным, едва пять футов длиной, будто сплетенным из цветных шелковых нитей.
У корабля оказался и экипаж. По палубе бегали существа, телами похожие на круглые деревянные бочонки, с непропорционально длинными, будто паучьими, ручками и ножками. Существа подняли якорь, главное бочкообразное существо встало за штурвал, и корабль начал плавно подниматься в воздух, одновременно увеличиваясь в размерах. Вот он стал таким же большим, как настоящий корабль. Вот вырос еще в два раза, потом в три — и на этом остановился.
Бочкообразные существа, выросшие одновременно с кораблем, пропищали что-то — не то прощаясь, не то отдавая команды, — и корабль полетел к Змеиному морю.
— Уррий, что это? Зачем?
Змей посмотрел на Арона с веселым недоумением.
— Не знаю. Просто так. Смешные бочонки! — и захихикал.
Да уж, хихикающего Змея Арон тоже прежде не слышал…
Все еще хихикая, Уррий взмахнул руками. С кончиков его пальцев вновь сорвались разноцветные искры, но в этот раз не погасли, а превратились в огромных зеленых гусениц, каждая с человека длиной. Вскоре вся площадь перед храмом оказалась усеяна этими гусеницами. Уррий снова захихикал и замахал на гусениц руками:
— Кыш! Кыш!
Те поползли в разные стороны. Если перед гусеницами оказывались препятствия в виде заборов или стен домов, они просто взбирались на них и двигались дальше. Одна из них прямо на ходу окуталась коконом из паутинистой пряжи, но уже через несколько мгновений выбралась из него, расправила сияющие золотом крылья и взлетела. Арон обвел взглядом остальных гусениц — да, они тоже превращались. Вот взлетело еще несколько гигантских бабочек, а потом, разом, все остальные. От взмахов множества крыльев поднялся такой сильный ветер, что без воздушного щита Арона бы сбило с ног.
Уррий, между тем, закружился вокруг своей оси, непрестанно улыбаясь и радостно взмахивая руками — то ли тоже хотел взлететь, то ли так подбадривал сотворенных им существ.
«Мне кажется, он спятил», — задумчиво проговорил Прежний. Арон промолчал. Он очень надеялся, что Прежний неправ, и это просто…
«Просто что?»
Арон не ответил. Он и сам не знал, как хотел закончить свою мысль.
«Да ты не переживай!» — сказал Прежний оптимистичным тоном. — «Веселый сумасшедший бог явно лучше, чем сумасшедший бог, помешанный на разрушениях и убийствах!»
Глава 16
Арон уже второй час сидел в импровизированном кресле, созданном из сгущенного воздуха — Силы на него ушло совсем немного — и наблюдал за Уррием.
Паутинистый корабль с экипажем из бочонков и гигантские гусеницы оказались лишь началом. За ними последовали: полупрозрачные красные муравьи, большей частью улетевшие на гигантских блюдцах; белые пушистые колобки с черными глазками, быстро куда-то укатившиеся; целая армия огромных чертополохов в стальных латах, с копьями в руках-отростках, промаршировавшая через площадь в направлении, противоположном морю; табун скелетов-единорогов; рыбы, ходящие на хвостах и разговаривающие стихами…
«Ты должен помнить из моих воспоминаний посещение проклятого города Иргамо. Того самого, где я нашел гримуар Первого Императора», — заговорил Прежний.
«Помню», — отозвался Арон. Город, населенный, по слухам, невероятными магическими существами, никого из которых он — то есть Прежний — так и не встретил.
«Своей нелепостью и магической насыщенностью те существа очень уж напоминают мне этих, сотворенных Змеем», — продолжил Прежний. — «Главная разница в том, что те существа стремятся убивать и разрушать, а эти… Ну…»
Арон тоже не смог бы сказать, какое стремление могло быть у созданий Уррия. Уррий сейчас источал веселье, и все его создания казались безобидными и даже благими. Воплощения радостной магии, созданные без какой-либо цели или смысла. Как сказал сам Уррий: «Просто так».
«К чему ты вспомнил тот город?» — спросил Арон Прежнего.
«Думается мне, что вот такие приступы творческого безумия у богов не редки. Только тот бог, который создавал живущих в Иргамо многоголовых химер или четырехруких орес, вряд ли был в то время добр и счастлив».
Кажется, Арон понял, к чему Прежний ведет. Если какой-то иной бог пережил подобный приступ безумия и благополучно излечился от него, то, в случае если приступ Уррия не пройдет сам по себе, можно будет попробовать излечить его так же…
«Верно. Так, а что это он сейчас делает?»
Арон уже видел, что сподвигло Прежнего задаться этим вопросом. Уррий перестал создавать забавных безобидных существ. Теперь вокруг него собиралась Сила, дрожал от напряжения воздух и, отзываясь эхом, дрожали слои земли под всем городом.
Арон подскочил с места и кинулся к Змею.
— Уррий, что ты делаешь?
Тот посмотрел на него все тем же безумным веселым взглядом.
— Мы полетим! — объявил он. — Под самые облака!
— «Мы» — это кто?
Уррий обвел все вокруг широким жестом.
— Первая Колонна.
Дрожь земных пластов стала сильнее.
— Ты хочешь поднять в воздух город со всеми постройками и людьми?
— И со слоем земли под городом, — Уррий, улыбаясь, соединил ладони в форме чаши и поднял вверх. — Вот так. Маленькие двуногие грустны и бескрылы, пусть полетают.
Арон сглотнул, представляя, как Змей поднимает целый город в воздух — в том, что Силы у того хватит, он не сомневался. Представил безумный ужас жителей города. Представил, как, стоит городу-чаше хоть немного накрениться — а веселый Уррий вполне мог решить, что летающему городу будет полезно, например, потанцевать, — и тысячи жителей действительно полетят — вниз, на верную смерть.
— Уррий, — Арон положил руки ему на плечи и чуть встряхнул. — Поверь мне, маленькие двуногие не хотят летать.
— Не хотят? — уголки губ Уррия печально опустились.
— Нет. Они хотят, чтобы их город твердо стоял на земле. Им так нравится.
— А ты откуда знаешь? — рот Уррия капризно скривился.
— Ну, я же тоже один из них, из «маленьких двуногих», — Арон чуть усмехнулся.
Уррий моргнул.
— Точно, я и забыл… О! Тогда я поднимусь к небу в своем дворце! Никаких маленьких двуногих там нет, они убежали.
Арон в этом очень сомневался — уж мародеры-то не могли упустить возможность пограбить дворец правителя, пусть и с риском для жизни. В конце концов, некоторые личности занимались мародерством даже во время Синей Чумы.
