Эррэ Уррия оказалось почти сплошным переплетением нитей Силы, во много раз плотнее, чем у человеческих магов. Однако на дикую мешанину внутри тела это не походило. Переплетение нитей Силы выглядело упорядоченным, по-своему гармоничным. Вот только Силе Уррия оказалось мало эррэ, она проникла туда, куда не должна была — в материальное тело. И Сила, проникнувшая в тело, отличалась от той, что осталась в эррэ. Арон чувствовал пропитавшие ее ненависть и безумие.
— Ты сказал, что Сила Вечного ядовита, но все же половина твоей Силы выглядит здоровой.
— Это та Сила, которую я забрал из волны. — Уррий, иногда запинаясь и плотнее прижимая ладони к вискам, рассказал о своей охоте за Силой в море, о своем развоплощении и последующем воплощении, о погоне и о Близнеце, о возвращении сюда, в Первую Колонну, и о встрече с Вечным…
Арон слушал, откладывая в памяти все детали и одновременно пытаясь понять, как тут можно помочь.
— Ты знаешь, почему Сила, которую ты забрал из волны, не несла в себе яд? — спросил он.
Уррий некоторое время помолчал, потом пожал плечами — и тут же поморщился. Должно быть, любое движение усиливало боль.
— Море очистило ее.
Это звучало странно. Море было материально, море было всего лишь водой с растворенными в ней минералами и солями, с мириадами живых организмов, так же относившихся к материальному миру, как оно само. Сила принадлежала иному слою реальности.
— Уррий, ты уверен, что именно море очистило Силу? Не что-то иное?
Уррий посмотрел на Арона растерянно.
— Я не знаю точно. Не помню. Я не был собой, когда собирал Силу. Но что еще это могло сделать? — Помолчав, Уррий добавил: — Когда я понял, что ядовитая Сила начала расходиться по моей Сути, я попытался отправить ее в море, чтобы она тоже очистилась, но ничего не получилось. Тогда я попытался просто избавиться от нее, но она будто впиталась в мою Суть и продолжает впитываться все глубже… — Голос Уррия упал.
— А если тебе вновь растворить свою Суть в море, чтобы оно очистило Силу? Второй раз будет легче.
— Я думал об этом. Но тогда у меня было всего несколько искр Силы. Если я разорву свою Суть на части сейчас, высвободится слишком много Силы и море просто испарится.
Арон задумался. Что еще могло стать противоядием? Что вообще можно было сделать?
«Сжечь скверну», — сказал Прежний.
«Что?»
«Любимая фраза светлых жрецов, помнишь? Они обожают сжигать все, что им не нравится. И ведь работает».
«Ты предлагаешь мне сжечь Уррия?» — недоверчиво спросил Арон.
Прежний хохотнул.
«Ну, не самого Змея, а всего лишь его смертное тело, зараженное ядовитой Силой. Очистить его огнем, так сказать. Хотя да, ты прав. Сомневаюсь, что Змею такая идея придется по вкусу».
«А что-нибудь толковое ты предложить мо…» — Арон замолчал, вспомнив, как горело тело Уррия — пусть и в переносном смысле этого слова. Его Суть пыталась избавиться от яда именно жаром. Возможно, идея Прежнего была не столь уж плоха.
— Уррий, — обратился Арон к Змею. — Я попробую выжечь яд в твоей Силе, но не могу обещать, что получится. И это может оказаться даже больнее, чем то, что ты сейчас чувствуешь.
— Пробуй, — коротко ответил Змей. Он сжимал голову руками с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Будь у него обычный череп, он бы его себе, наверное, раздавил.
Арон вновь положил ладонь на лоб Уррия и еще раз, очень внимательно, посмотрел на токи «больной» Силы внутри его тела. Выбрал одну из нитей и запустил Огонь — всего лишь одну крохотную искру, а потом вытянул ее вдоль нити Силы и слил их.
Уррий вздрогнул, но ничего не сказал.
Арон усилил ток Огня, тот потек по нитям — и Уррий вздрогнул вновь, в этот раз сильнее.
Арон не смог бы сказать, как именно работали его целительские способности, особенно в отношении бога, сейчас запертого в почти человеческом теле, но они работали. Там, где Огонь прошел, Сила менялась. Она действительно больше не казалась больной, но и не походила на ту здоровую, которая циркулировала в эррэ Уррия.
— Остановить? — спросил Арон, готовясь отозвать Огонь.
— Нет! — резко ответил Уррий и повторил уже спокойнее: — Нет, не останавливай. Помогает. Болит меньше. Неправильности меньше.
Арон продолжал усиливать ток Огня, пока все нити Силы внутри тела Уррия не запылали. Обычный человек не пережил бы такое количество магического огня внутри себя, но тело Уррия изменилось только в одном отношении — оно теперь светилось изнутри.
Арон ждал, продолжая насыщать Огонь энергией, не давая ему погаснуть, надеясь, что странным образом измененная Сила окажется лучшим вариантом, чем злобное безумие, излучаемое ею до того.
Уррий теперь не просто светился, он пылал так, что стало больно глазам.
— Продолжать?
— Да. Я почти не чувствую яда.
«Ты так весь резерв потратишь», — пробормотал Прежний.
«А есть выбор?» — Арону не хотелось даже представлять, во что превратится Змей, вернувший Силу, память, и отравленный при этом безумием и ненавистью. Прежний явно подумал о том же, потому что только вздохнул.
В резерве осталось меньше четверти, когда Уррий, наконец, выдохнул:
— Все. Яда больше нет!
Арон остановил поток Силы, и Огонь, лишенный подпитки, погас. Тело Уррия вновь стало выглядеть вполне человеческим, хотя настоящий человек, конечно, на его месте давно бы превратился в горсть пепла.
Сила, прежде ядовитая, вся переродилась в странную, иную.
Уррий первым поднялся с каменной мостовой и восторженным жестом раскинул в стороны руки — с его пальцев сорвались разноцветные искры, но он вряд ли заметил.
— Как же хорошо! Как же замечательно! — Уррий повернулся, улыбаясь, к Арону, тоже вставшему на ноги. — Благодарю тебя! — и так крепко обнял, что у Арона хрустнули ребра.
— Люди ведь так делают, да? Обнимают друг друга, когда рады? — спросил Уррий, отпустив Арона.
— Верно, делают, — Арон провел рукой поверх тех ребер, которые хрустнули особенно громко, проверяя. Нет, трещин в них все же не было.
— Я так рад вновь стать собой! — Уррий говорил, улыбаясь все шире и шире. — Очень-очень рад!
Он вскинул руки вверх, и там, где только что было безоблачное небо, вспыхнула радуга. В отличие от обычной радуги она не опиралась хотя бы одним концом о землю, а находилась целиком в небе, простираясь от одного его края до другого, и будто растворялась в бесконечности. Через мгновение к первой радуге добавилась вторая, потом третья, четвертая… Вскоре сияющие разноцветные полосы закрыли небо полностью. Уррий запрокинул голову, глядя на свое творение, и рассмеялся.
Это был первый раз, когда Арон слышал смех Змея. Звучал тот как обычный человеческий, только наполненный ярким, безграничным счастьем, какое у людей случается редко.
