увез их сына с собой в Америку.
Тёо-Тёо держалась стойко, не склоняя головы и стараясь не обращать внимания на перешептывание, которое, как она знала, преследует ее повсюду.
Именно эта сила духа вызвала уважение миссис Синклер и побудила американку поддержать Тёо-Тёо в ее решимости сохранить память о ставшем американцем сыне в его родном городе, Нагасаки, единственным способом, который был ей доступен.
Наградой за ее усилия стала реакция Шарплесса, когда его попросили высказать свое мнение.
— Боже правый! — воскликнул он. — Кто бы мог подумать — этот ресторан будто перенесся прямиком из маленького американского городка. И теперь стоит как ни в чем не бывало среди традиционных японских идзакая[16] и других питейных заведений Нагасаки!
Тем вечером Тёо-Тёо с Судзуки поспешили домой, волоча деревянную вывеску, которую кто-то бросил у магазина в конце улицы. По дороге они купили белую, красную и синюю краски — цвета американского флага, который они видели в кабинете Шарплесса.
Они всю ночь не спали, работая над вывеской, и не останавливались, пока не покрыли выцветшую доску ярким калейдоскопом красных и синих букв на ослепительно белом фоне, гласивших: «Американский ресторан Тёо-Тёо».
Судзуки, на удивление более художественно одаренная из них двоих, добавила внизу красно-синюю бабочку.
— Потрясающе! Вы будто делаете заявление, подписавшись бабочкой, — сказала миссис Синклер, когда ей показали вывеску.
Тёо-Тёо не совсем поняла, что она имеет в виду, но слово «потрясающе» ободрило ее. Новообретенная уверенность помогла ей отбросить сомнения, нашептывающие, что ее затея безрассудна, что она слишком поторопилась даже думать о том, чтобы открыть ресторан, когда у нее едва хватает на это средств.
Но миссис Синклер заявила:
— В жизни каждого есть момент, когда нужно просто взять и сделать. Возможно, для вас, Тёо-Тёо-сан, он наступил сейчас!
Миссис Синклер пошла еще дальше и сделала щедрое пожертвование, или, как она это назвала, «начальное вложение», чтобы обеспечить Тёо-Тёо хороший старт, за что та была ей весьма благодарна.
Следующие несколько дней они провели, доводя до совершенства каждое блюдо в меню, и закончили, только когда миссис Синклер с Шарплессом все попробовали и объявили, что они удовлетворили бы самых взыскательных едоков во всей Америке.
В день, когда вывеска ресторана была установлена, сердце Тёо-Тёо переполняла гордость, и она прошептала, прижимая к себе фотографию Дзинсэя:
— Это все для тебя, Дзинсэй! Я живу и открываю этот ресторан лишь для того, чтобы дождаться вашего с отцом возвращения, сынок. Теперь у вас обоих будет кусочек Америки в Нагасаки! Возможно, тогда вы будете счастливы и останетесь здесь навсегда! Я хочу, чтобы ты гордился своей японской матерью, Дзинсэй!
Шарплесс только что передал ей еще одну фотографию, полученную от Нэнси, на этот раз — слегка размытое изображение взъерошенного Дзинсэя с отцом. Тёо-Тёо сочла, что это хороший знак — получить фотографию в день, когда над рестораном появилась вывеска; теперь они точно исполнят ее мечту и вернутся в Японию.
С новым, почти лихорадочным пылом она ускорила приготовления, чтобы открыть ресторан до начала весны, когда в Нагасаки начнут во множестве прибывать американские корабли.
Судзуки часами раздавала в порту и его окрестностях листовки на японском и английском, написанные с помощью миссис Синклер. Даже у местных открытие ресторана вызвало живейший интерес, и они забросали Судзуки вопросами. На ведущей к ресторану улице царило праздничное настроение, толпы людей собрались взглянуть на новое заведение в городе.
Если Тёо-Тёо и испытывала тревогу, что не сможет привлечь достаточно посетителей, вскоре ее тревога рассеялась. Едва появилась вывеска и разнесся слух, что в городе открывается американский ресторан, как толпы истосковавшихся по дому матросов повалили «к Тёо-Тёо» (как говорили они между собой), и зачастую им приходилось стоять в очереди, чтобы сесть за один из шести столиков, которые удалось втиснуть в крошечное помещение. Те, кому посчастливилось заполучить столик со скатертью в клетку, залитый мягким сиянием свечи, — подарок от уважаемой миссис Синклер — считали себя везунчиками!
В первый вечер явилось стольку народу, что пришлось, дабы не нарушать данного Тёо-Тёо обещания пускать всех, занять столики в соседнем пабе, и посетители ели за ними стоя.
— Мне не нравится, что мы заставляем гостей стоять, — пожаловалась Тёо-Тёо Судзуки.
— Но ведь они сами на это согласны, чтобы не ждать несколько часов, когда освободится стол, и потом, главное для них — еда, особенно для молодых! — ответила Судзуки, и Тёо-Тёо вынуждена была смириться.
Следующие два месяца превзошли скромные надежды Тёо-Тёо на медленный, но верный приток посетителей и постепенное формирование группы постоянных гостей. Почти каждый вечер возле ресторана выстраивалась длинная очередь.
Тёо-Тёо и Судзуки готовили почти без остановки, но их сытной американской еды не хватало, чтобы наполнить голодные желудки скучающих по родине юных моряков. Чем больше они готовили, тем больше появлялось посетителей, и спустя всего три месяца после открытия они решили, что пора расширяться и найти кого-нибудь в помощь с готовкой и подачей блюд.
То, что началось как мечта матери сохранить связь со своим утраченным ребенком через важную черту его жизни — еду новой страны, Америки, — неожиданно для Тёо-Тёо стало стремительно превращаться в процветающий бизнес.
К ее облегчению, миссис Синклер нашла для них у себя в школе девушку по имени Сэйко, которая обладала зачаточными знаниями о западной кулинарии и после обучения смогла за небольшое жалованье помогать на кухне.
Толпы иностранных моряков и шум по вечерам были не по нраву владельцу соседней лавки, где продавался тофу, и он, стиснув зубы, согласился уступить свое помещение Тёо-Тёо, чтобы она смогла расширить ресторан.
Бизнес разрастался с такой умопомрачительной скоростью, что даже Шарплесс с миссис Синклер были удивлены.
— Кто бы мог подумать? Честно говоря, когда вы в первый раз упомянули об открытии ресторана, у меня возникли сомнения, но посмотрите на это место теперь, всего полгода спустя! — заметил Шарплесс. — Я искренне восхищен, Тёо-Тёо-сан!
— Спасибо, — ответила Тёо-Тёо. — Мы не смогли бы этого сделать без вашей с миссис Синклер помощи и поддержки. Я никогда этого не забуду!
Тем вечером она рассказала в очередном письме сыну о событиях дня.
Дзинсэй, сынок, окаа-сан открыла американский ресторан, чтобы он напоминал мне о тебе, чтобы я могла быть частью твоей жизни, и он стал очень успешным. Я хочу, чтобы ты был счастлив и гордился мной, когда однажды вернешься в Нагасаки!
Как и всегда, Тёо-Тёо убрала письмо в особый ящичек, где хранила все письма сыну, и в сердце у нее впервые за долгое время воцарился покой.
Она пошла домой через порт, оставив
