Ибо вернуться они. Каждый из вас в опасности! Не возвращайтесь в посад. Ваши дома разрушены и их нет смысла восстанавливать. Бронированные твари вернуться! Они будут еще больше! Еще кровожаднее. Никто не сможет с ними справиться! Даже драконщики. У вас есть только один выход — молитесь! Ваш бог — Симарыг спасет вас…
— Тьфу ересь несет какую-то, — плюнул под ноги возмущенный дед в шапке набекрень. — Как он спасет-то? Он ж токма посевы охраняет. А тут бесы…
— У него много обличий, — тут же сориентировался глашатай. — Люди много раз видели его личине огромного голубого гепарда! Вот он-то и сможет справится с бесами. Вы должны только верить…
Так, ясно.
Дальше слушать было уже неинтересно. Все эти байки про богов, как я их люблю. Людям обязательно нужно во что-то верить и истово служить.
Пройдя по главной улице и я свернул направо. Внизу, где улица расходилось на двое меня поджидала необычная картина.
Пятеро молодых людей и одна девушка приятной внешности облепили кружком белокурого парня чуть младше меня.
Я не помнил его имени, но точно знал, что он живет на окраине посада у Волги в семье рыбака. Возможно один из детей, а может просто помогал по хозяйству.
Но сейчас он сидел на земле, хлюпая разбитым носом и вытирая алые капли крови рукавом.
— Что, простолюдинское отродье, не ожидал? — высокомерно спрашивал один из аристократов. Долговязый и нескладный, но тщательно причесанный и в дорогой одежде. — Не хотел об тебя руки марать, но такие как ты должны жить за стеной, а не спать рядом с благородными.
— Да ты воняешь! — кричал второй чуть ниже его. Такой же холёный.
— А куда мне еще деться? — обиженно произнес парень. По-моему, его звали Гришка. — Мой дом разрушили гриммеры. Мне негде спать. Да и есть нечего.
— Не смей называть их по имени, чернь! — завизжал третий. О-о, а у этого по ходу не все дома. Так истерит. — Их нельзя упоминать всуе, тупая твоя башка! Они идут на зов. Идут!
Вот это истеричка!
— Тише, Парфён, тише, — успокоил его долговязый. — Мы просто сейчас преподадим этому балбесу урок. Чтобы на всю жизнь запомнил эти правила и никогда больше не появлялся на наших улицах. Вставай! Я не бью лежачих первый раз.
Толпа зловеще загототала. Все кроме девушки и одного парня, что стоял ко мне спиной.
— Может не надо, Альберт! — взмолилась девушка. Она наконец повернулась ко мне, и я наконец смог рассмотреть за густыми черными волосами ее утонченный, красивый профиль. — Он уже все понял. Ему достаточно.
— Нет, Алиса, — отрезал Альберт. — Таких нужно учить кулаком.
Тем временем Гришка поднялся. Гришка? Точно Гришка? Пусть будет Гришка пока я не узнаю, как его зовут.
— Ух какая нечестная драка! — воскликнул я. Все тут же обернулись. — Пятеро на одного. А давайте немного уравновесим стороны.
— Иди куда шел, парень! — крикнул Альберт.
— Да, вали отсюда, пока мы с тебя шкуру не спустили! — заверещал истеричка. — Можем ведь и с тебя начать!
— Так начните, — усмехнулся я. — Я тоже из посада. Значит, меня тоже нужно за стену гнать. Правда я не воняю, — демонстративно понюхал подмышку. — Но думаю вас это не смутит. Вся чернь же должна жить за стеной.
— Ах ты, вонь нужниковая! — проджолжал истерить истеричка. — Ща я тебя научу знать уважать!
Он ринулся ко мне неестественно выпятив кулаки вперед.
Шаг в сторону. Уворот. Его руки пролетели за меня. Я схватился за них, потянул наверх и подсек его ноги своей левой.
Знать, комично зависнув в воздухе на секунду, рухнула прямо в грязь. Его голова затылком макнулась в объемную кучу свежего лошадиного навоза.
Эх жаль что не лицом.
— А-а-а! Это дерьмо! — заверещал истеричка, ощупав свой затылок и осмотрев после этого свои пальцы.
— Лучше не вставай, — приподняв брови, посоветовал я.
А на меня уже бежало трое аристократов. Я резко выпрямился.
Одного тут же отрпавил в нокаут правым хуком. Второй пытался прыгнуть на меня двумя ногами, но я увернулся и он пролетел мимо упав на истеричку сверху.
Третий решил, что он самый умный, и достал из ножен фамильный меч, который тут же был выбит у него из рук, мыском моего сапога. Я схватил его за руку, одновременно с этим разворачиваясь и перекинул его через бедро в ту же кучу малу, что лежала возле моих ног.
Куча застонала от боли.
Четвертый, который оказался долговязым, остановился и встал в боевую стойку. Сражаться в рукопашную с ним не было желания.
Я направил рой комаров прямо на него и приказал им нещадно кусать его во все места, особенно уделяя внимание гениталиям.
— Ах ты черт! — тут же зашлепал он себя ладонями по щекам. — Ах ты че-ерт! — его ладони сместились ниже по телу. — Сука-а-а! — завопил он, нещадно лупя себя по паху.
— А говорил еще что от нас воняет, — цыкнул я. — Вон смотри как мухи на вонь собрались.
Негоже комаров мухами называть, конечно. Но думаю, они меня простят.
— А-а-а-а! — кричал долговязый.
— Валим-валим, — вторил ему третий, помогая встать второму и истеричке.
— Я весь в гавне! — выл сам истеричка. — Теперь я зашкваренный!
Кучка аристократов сбежала, сверкая пятками. Я для успокоения души завербовал еще с полсотни комаров и направил их вслед за ними, приказав нещадно атаковать. Пускай развлекаются.
Возле Гришки меня поджидал пятый аристократ и девушка Алиса.
Я подошел ближе, только тут поняв кто передо мной.
Пётр Ржевский, собственной персоны. Не думал, что он запятнает себя в подобном. Он, кажется, тоже узнал меня, но виду особо не подавал.
Я подошел к ним вплотную, сурово сведя брови на переносице.
— Ну, что? Драться будем? — спросил я.
*Пётр Ржевский*
Глава 12
— Не надо драться за меня, — шмыгнув носом, сказал Гришка. — Я и сам могу постоять за себя.
Ну конечно можешь! Когда их количество сократилось до одного дрища и девчонки.
— Какая драка? — возмутилась Алиса, подходя ближе к Гришке. — Вон из носа кровь хлещет. К целителю тебе надо.
— А я и не собирался нападать, — помотал головой Петр Ржевский.
— Не думал, что спасал парня, который издевается над людьми, — резонно заметил я. — Знал бы, там бы оставил.
— Ты все неправильно понял, Ларион Броневой, — поджал губы Ржевский. — Мы с Алисой пытались их остановить.
— Правда-правда, — затараторила Алиса. Ух, вблизи ее голубые глаза выглядели как два глубоких озера. — Петенька хотел их вразумить. Но они и слушать не хотели. И мои слова им, как с гуся
