Тепло и видно благодаря зареву просто отлично!
Когда земля пошла под уклон, деревья не смогли сохранить равновесие. С натужным стоном первая яблонька повалилась и покатилась вниз по склону. Её полыхающие ветви обдавали травостой и разбрасывали сонмища искорок — те вихрились в ночи светлячками.
Хуже всего, что это яростно горящее бревно катилось за мной следом.
И почти догнало.
Пришлось собраться с силами, сжать челюсти и подпрыгнуть, пропуская его под собой — язычки пламени нежно облизали подошвы. Приземлился я удачно, даже сохранил равновесие. Вот только позади первого празднично запалённого деревца меня ждали такие же подскакивающие и очень быстро спускающиеся вниз коряги.
Прыг-скок, прыг-скок, суки!
Шелестели горящие кроны, быстро крутились стволы в шершавой коре, топорщились ожившие корни.
Порой существование магии радует до колик.
* * *
Чуть погодя я стоял на палубе «Вильды», облокотившись на планширь, и с мрачным удовлетворением смотрел на завязшие в илистых отложениях деревья. Те ещё пытались добраться до нас, вытаскивали из грязи то один корень, то другой, стенали от натуги, проваливались ещё глубже и горели.
Было в этом даже нечто красивое. Чёрное небо, лунная дорожка на водной зыби… и корчащиеся в муках, полыхающие чудо-древа!
Не распекай меня сейчас злость, досада и агония волчьей проказы, я бы с удовольствием уселся на фальшборт с кружкой подогретой крови и любовался бы представлением, насвистывая незатейливую мелодию.
Ну, кровь мне Войко действительно принёс.
— Чего мы ждём-то? — спросил Радек, придержавшись за штаг, хотя никакой качки не было, только едва заметное колыхание. По запаху я понял, что дожидались нас ребята в компании так полюбившейся им сливовицы.
Порву всех, выброшу на корм рыбам и скажу, что так и было.
Но будем разбираться с бедами по очереди.
— Его, — выдал я скупой ответ и кивнул на одиноко бредущую по литорали фигуру.
Ведьмин сынок поднялся на борт и неприязненно посмотрел на меня.
После чего сгрузил с плеча мешок с подарками, прибавив мои сапоги и девчонкины ботинки.
— Вот, нам чужого не надо, — буркнул он. — И это, ну, вы уж зла на матушку не держите, вспылила она, с кем не бывает?
Я очень выразительно поднял бровь.
После чего не менее выразительно покосился на скрипящие ветвями живые деревья, мечтающие разодрать меня и Ярочку на лоскуточки.
— Действительно, — выдохнул я. — Такая ерунда. Ну, а коли чужого вам не надо… — моя ладонь доходчиво раскрылась.
Со вздохом мужичок опустил в неё мошну. Я взвесил, снова приподнял бровь. Получил недостающие монеты. Требовать доплаты за моральный ущерб не стал. Ведьма уничтожила собственный сад, так что доставила проблемы не только нам, но и родной семье.
— Есть мысли, что нашло на твою мамашу? — полюбопытствовал я, провожая его обратно к сходням.
— Да не знаю, — пожал он плечами, — бормочет что-то про бабку нашу, которую какая-то Кирсана живьём сожгла.
Я помрачнел, но не подал вида.
Мы снялись с якорей и привелись к ветру. «Вильда» продолжила горделиво рассекать невысокие волны форштевнем, чуть поднимая и опуская длинную пику бушприта. Демир уже заштопал фор-топсель, так что в скорости мы не потеряли.
Приступ боли заставил меня стиснуть челюсти, а выскочившие клыки едва не поранили слизистую моего собственного рта — болезнь прогрессировала, и агония накрывала меня всё чаще и резче. Но всё прошло, так что матросы не заметили, как их командир стиснул пальцы на крышке нактоуза, поцарапав лакированное дерево.
Итак, подведём итоги визита.
Помощи я не получил, попросить ведьму изготовить мне новый птицегон и как-то защитить судно от поиска даже не успел, зато убедился, что моя дорогая подопечная — пиромантка.
Отлично. Всё идёт просто замечательно.
Про Кирсану Рыжую я уже вспоминал. Получается, она убила мать Самиры. Наверняка ведьма тогда была ещё девчонкой и всё видела. Хотя не буду додумывать, не важно это. Ярочка напомнила ей о бешеной суке, отнявшей самого дорогого человека — вот это куда существеннее.
Как же приятно знать, что прямо под боком расцветает новый огненный цветочек… Надеюсь только, что лепестки пока не распустит. Всё же магическая одарённость редко раскрывается во всей красе до полового созревания. Есть время что-то придумать… или избавиться от девчонки.
— Рихард, я… — послышался голосок позади.
На миг меня порадовало, что Ярочка сама решила завершить игру в молчанку, но не успел я развернуться к малявке, как меня скрутил новый приступ чудовищной боли. Скорчившись, я схватился на фордун и чуть не оборвал его. На несколько секунд в глазах потемнело.
— Вам плохо? — забеспокоилась девчонка. — Мы поэтому к ведьме ходили?
— Да, мелочь, поэтому, — я почти зарычал, хотя пытался подавить злость. — Ах, сука, как же больно… — меня снова скрючило. — Уйди, прошу тебя…
— Я позову Войко…
— Не надо никого звать, просто свали с глаз…
— Что? Вы-то чего злитесь? — она тоже вспыхнула, как спичка. — Это мне на вас обижаться по гроб жизни полагается! Я вам ничего плохого не сделала!
—
