себя чашку, заявил:
— А можно мне чай?
Я чуть язык не откусил от его наглости. А мэр расхохотался.
— Оленька, сделай господину... — и посмотрел на Марка.
— Никулов, — сказал тот, привстал и наклонил голову.
Тоже мне гардемарин.
— Никулову чаек, — закончил предложение Вадим Вадимович.
Оля молча забрала чашку Марка.
— Без сахара, пожалуйста, — не унимался Марк.
— Хорошо, — и вышла.
— Ну-с, господа, наделали вы шума,— повторил мэр. Он оказался тот еще весельчак. Хотя чего ему горевать? У нас же в городе нет проблем, все прекрасно: дороги ровные, очередей в детские сады нет, дворы ухоженные, дома не рушатся, люди все довольные, никто без работы не сидит. Всем бы так.
— И что вы уже сняли? Переплюнули Тарковского с Феллини?
Вот что за? У нас что, больше режиссеров нет? Спилберг, Лукас, Кэмерон, Финчер, Земекис, Полански, Вуди Аллен. Нет, не слышали. Как кто-нибудь говорит про режиссеров, так это обязательно Тарковский и Феллини, ну Михалков еще.
— Пока немного.
— Как это немного? — возмутился Саня. — Вчера вот Снежану снимали.
— Снежану? — напрягся Вадим Вадимович.
— Ну да, мою девушку, — похвалился товарищ.
— Твою девушку? — еще сильнее напрягся Вадим Вадимович.
— Да, красивая такая, сногсшибательная.
— Сногсшибательная? — Вадим Вадимович стал уже пунцовым от напряжения.
— Рыженькая, — мечтательно произнес Марк.
— Ах, рыженькая, — облегченно выдохнул мэр. — Ну, раз вы сняли Снежану, значит, все нормально. — И снова хохотать.
— Маловато материала, — пожаловался я.
— А кому щас легко? Мне, что ли? — Едва не лопнул от смеха.
Зашла Оля. Он тут же принял серьезный вид, стал постукивать ручкой о стол.
— Без сахара, — сказала Ольга, ставя чашку перед господином Никуловым.
— Благодарю, — поклонился Марк
Он хотел было поцеловать Оле руку, но девушка ловко убрала ее и вышла из кабинета. Марк печально вздохнул и стал хлебать чай. Хорошо, хоть не причмокивал. Определенно в Каннах мы обойдемся без него. И, словно читая мои мысли, Вадим Вадимович задал следующий вопрос:
— А вы что же, серьезно, хотите участвовать в Каннском фестивале?
— Абсолютно серьезно, — ответил я.
— Похвально, похвально. Мы, так сказать, тоже не хотим быть в стороне. Готовы принять посильное участие.
— Это какое? — уточнил Саня.
— Любая помощь с нашей стороны и с моей лично. Кроме финансовой.
— У-у-у. — Наши лица тут же скисли, не успев растянуться.
— Ну, тут вы сами виноваты. Это ж такое дело. Надо было раньше говорить. Мы бы заранее все просчитали, выбили грантик какой-нибудь или в бюджет заложили. А так денег нет, так что не рассчитывайте, ребята.
Да мы и раньше не рассчитывали. Более того, не мы за помощью обратились. Ваша инициатива была. И тут до меня дошло. А мэр-то молодец. Пиарится, как может.
— Нет, можно, конечно, поискать меценатов, объяснить им, что не каждый день у нас кино снимается, тем более с такими амбициями. Вам, кстати, много надо-то?
— Миллиона два.
— Три, — поправил Марк.
Во наглые. Какие три миллиона? Мы бесплатно все снимаем.
— Долларов? Евро?
— Да можно рублей, — ответил Саня.
— С рублями, конечно, попроще. Хотя времена тяжелые. Сами, понимаете. — Развел руками Вадим Вадимыч.
А когда они были простыми? Тем более у тех, у кого просят денег. У них всегда сложные времена.
— Да не надо нам никаких денег.
Парни посмотрели на меня, как на фаната Любови Успенской, а вот мэр расцвел, как Гефсиманский сад. Разве что в ладоши не начал хлопать и плясать, как Майкл Джексон. И тут я вспомнил о Сереге. Долгое время не вспоминал, а тут раз и вспомнил.
— Хотя вы все-таки можете нам помочь.
И мэр снова напрягся. А парни не сводили с меня глаз.
Я рассказал про Серегу. Что это чистое недоразумение. Ну, выпил человек, с кем не бывает, но действовал он исключительно из добрых побуждений, к тому же забрать хотел только свою камеру. А деньги обязательно внес бы, только позже. Поэтому будет совершенно несправедливо, если он все-таки получит срок.
Вадим Вадимович нахмурился еще сильнее и замолчал. Теперь мы с Саней уставились на него, как хипстеры на «Черный квадрат» Малевича, а Марк спокойно хлебал свой чай.
— Двести восемьдесят пятая или двести восемьдесят шестая? — наконец задумчиво произнес он.
— Чего?
— Злоупотребление должностными полномочиями или превышение должностных полномочий, — разъяснил мэр. — Все время путаю. Нет, все-таки превышение. Двести восемьдесят шестая.
— Так серьезно? — удивился Новиков.
— А ты думал? До десяти лет.
— А я думал, у вас, как у депутатов, неприкосновенность и все такое.
— Еще какая прикосновенность, — сказал Вадим Вадимович и вздохнул.
— Но ведь Серега, правда, не виноват, — стал снова упрашивать за товарища я.
— Взлом был?
— Был.
— Значит, виноват.
— И ничего нельзя сделать?
— А можно мне еще чаю?
Этот Марк, я чуть не убил его.
— Можно. Оленька, будь добра, еще чайку для господина Никулова. — Связался он с секретаршей по устройству офисной связи.
— Спасибо, — закивал головой господин Никулов.
Прям собачка с панели автомобиля.
— Как помочь? — начал размышлять Вадим Вадимович. — Высечь розгами, чтобы больше так не делал. — И снова как загогочет. — Можно, конечно, Петрова подключить.
— А это кто?
— Много будешь знать — скоро состаришься.
Мне бы его оптимизм.
— Адвокат мой. Ладно, что-нибудь придумаем, не впервой.
А дальше мы еще немного полялякали, он расспросил нас про кино, мы его про работу в администрации, потом на две минуты забежали местные телевизионщики и засняли, как мы жмем друг другу руки, и мигом сбрызнули обратно. После чего Вадим Вадимович намекнул нам, что он хоть, как и все люди, любит полениться, но он как-никак мэр, а мы и так отняли у него изрядно времени, поэтому пора нам и честь знать, и пообещал еще раз подумать, как можно облегчить участь Сереги.
— Нормальный мужик, — заявил уже на улице Новиков.
— А секретарша какая. Улет. Очень фотогеничная. Зря только от денег отказался, товарищ режиссер, нам бы не помешали.
— Не помешали. Только бы он все равно не дал. Что, вы политиков, что ли, не знаете? Обещают охотно и
