вам доверяю, справитесь. А мне что-то поплохело. Голова раскалывается.
Я уже давно жалел, что ввязался во все это. Но дальше было еще жестче. Нет, не потому, что они сняли какую-то шляпу со Снежаной, рассказывающей нелепые истории (веселую и грустную) для раскрытия всего актерского диапазона, и не потому, что каждый второй теперь знал о нашем фильме и хотел в нем сняться, выискивая в себе всевозможные таланты, на фоне которых Колян автоматически превращался в Тома Хэнкса: кто пел, кто танцевал, кто садился на шпагат или играл на балалайке с закрытыми глазами — просто «Минута славы» какая-то, весь процесс стал неконтролируемым, и даже сам его величество мэр захотел с нами встретиться. Конечно, когда услышал про Канны, тут же воспылал желанием познакомиться. Я нашего мэра два раза всего видел. Первый на Дне города, когда он аж «Чай вдвоем» к нам привез, а второй на каком-то субботнике: я шел за пивом, а он в парке сажал дерево, копнул разок в окружении охраны и тут же ретировался. В отличие от нас, он человек занятой. Тут даже без вопросов.
Я долго сомневался, отвечать ли на незнакомый номер, но он настойчиво трезвонил, все больше и больше вызывая раздражение. Я не выдержал:
— Да!!!
— Александр Викторович?
Александр Викторович. Никто никогда не называл меня по имени-отчеству. Я почувствовал что-то неладное и уже менее уверенно ответил:
— Да
— Прекрасно. Из администрации вас беспокоят. Вам удобно разговаривать?
— Из какой администрации?
— Города.
— Города? — От неожиданности я начал тупить похлеще Новикова.
— Да. Меня зовут Ольга, я секретарь Вадима Вадимовича.
— Какого Вадима Вадимовича?
— У вас отличное чувство юмора, — захихикала она.
— Да при чем здесь? Я просто не понимаю, какого Вадима Вадимовича.
Она перестала хихикать и возмущенно дышала в трубку, пыталась прийти в себя.
— Мэра, — наконец разъяснила она.
Мэра. Ну, надо же. А чего ж не Владимира Владимировича? Это ж сразу ух!
— Очень приятно.
— Взаимно. Я точно вас не отвлекаю?
— От чего?
— Мало ли. Вы же все-таки кино снимаете.
— Нет, не отвлекаете.
— Прекрасно. Тогда завтра в одиннадцать ноль-ноль. Вадим Вадимович ждет всех вас у себя в кабинете.
— Всех вас — это кого?
— Одну минутку. — Через десять секунд она ответила: — Компания «Сан Саныч пикчерз» — это же вы?
— Мы, да.
— Вот вас он и будет ждать, если, конечно, вас не пятьдесят человек.
— А если сорок девять?
— Остроумно. Честно говоря, я думала, что вас всего три-четыре человека. Я видела вас на улице с камерой.
— Да так и есть. Нас всего трое.
— Вот и прекрасно. Извините, мне нужно работать.
Она продиктовала адрес и отключилась. Вот так, фильма еще нет, а нас уже мэр на ковер требует, небось начнет диктовать, про это не показывайте, этого тоже не надо. А вот патриотизму бы добавить. Как бы сам в кино не попросился.
От таких новостей парням чуть не снесло крышу.
— Мэр приглашает нас к себе.
— Вадим Вадимович? — восхитился Марк.
Я один, что ли, не в курсе, как у нас мэра зовут?
— Вообще улет! — Это уже Новиков. — Всегда хотел познакомиться с мэром.
— Зачем?
— Ну, прикольно же. Сидит он такой у себя в кабинете, а тут мы заходим, здрасьте говорим, и он нам руки жмет, присаживайтесь, говорит.
— Присаживайтесь, — оценил Марк. — И мы как плюхнемся на шикарный диванчик.
— И он такой: «Катенька, сделайте кофе».
— Оленька, — поправил я.
— Неважно. И она такая: «С молоком?», а я: «С коньяком, пожалуйста».
И Саня опять стал показывать свои пантомимы, а Марк хохотал, поправляя капюшон. Балбесы. Мне вот было не очень-то и радостно.
* * *
Ольга оказалась длинноногой фигуристой блондинкой лет тридцати. Впрочем, именно такой я себе ее и представлял: на длинных каблуках, в простеньком, но очень эффектном платьице, с ярко-красным лаком на ногтях и маленькой, едва заметной мушкой над левой губой. Было бы удивительно, если бы мэр выбрал себе в секретарши низкорослую пухлую сорокапятилетнюю тетку. На такое решился бы человек с очень хорошим чувством юмора, ну очень хорошим. Даже Новиков со своей Снежаной казался неудачником на ее фоне. Она улыбнулась и велела нам ждать в приемной, а сама пошла доложить Вадиму Вадимычу.
Марк крутил головой в разные стороны и восхищенно вскидывал брови. Опять он в своем капюшоне. Мы-то с Новиковым принарядились, Саня даже пиджак выкопал, а он притащился в неизменной толстовке. Нет, определенно на вручении «Пальмовой ветви» мы обойдемся без Марка. Смокинги и толстовка — не лучшее сочетание для подобного мероприятия. Но для него «стайл» превыше всего.
Дверь открылась, и Ольга выплыла из нее, как белое облачко, как будто была не на огромных каблуках, а в чешках или на пуантах. Я прикрыл челюсть Марка рукой. Вот с кем бы пойти на свидание. Такую женщину ни один голубь на свете не посмеет осквернить своим клювом.
— Можете входить.
Саня щеманулся первым. Как бы он еще не умудрился закинуть ноги на стол. Я отодвинул Марка и последовал за Новиковым, который уже тряс, как ненормальный, руку мэра. Мэр был в шикарном костюме (кто бы сомневался), с большими пышными усами. Когда успел отрастить? Впрочем, с того самого субботника прошло больше двух лет. А руки у него мягкие (кремом, что ли, пользуется?) и рукопожатие некрепкое.
— Ну, здравствуйте, здравствуйте, — добродушно сказал он. — Наслышаны про вас.
— Неудивительно, — невозмутимо ответил Новиков.
— Приятно, — констатировал Марк.
Я промолчал.
— Вы, можно сказать, на уши всех поставили, — продолжил он, усаживаясь в свое шикарное кресло. — Присаживайтесь.
Мы сели. Кабинет не сказать, что был похож на Версальский дворец, но вполне просторный: огромный дубовый стол, возле которого, как положено, флаги, на стене портреты Путина и Медведева, на столе скромный портрет Вадима Вадимыча раза в полтора меньше, кресла по обеим сторонам от стола, огромный цветок, похожий на пальму, и здоровенная блестящая люстра, в театре такую видел. Как говорится, скромно, но со вкусом.
Дверь снова открылась, вошла Ольга с подносом в руках, расставила перед нами кофе на подставках и по конфетке «Белочка». Новиков подмигнул секретарше, не успел он с коньячком заказать. Зато выпендрился Марк: отхлебнул кофе, неспешно проглотил и, отодвинув от
