и цедит сквозь зубы. — Да чтоб вы… — она замолкает и кидается к мусорному ведру.
— И тебе всего хорошего, Карина.
Выхожу из кухни под громкие и омерзительные звуки, от которых самого тянет выплюнуть все внутренности. Отлично, мать его, я переиграл сценарий своих родителей.
Глава 34. Вита, постой
Жизнь, оказывается, многогранная. Я об этом совсем забыла, сидя в большом доме. Я за одиннадцать лет сытой и безответственной жизни вышла из реальности, которая сейчас удивляет ценами на продукты. Я вот люблю креветки, а они не для каждого кошелька. Даже мелкие салатные. Вот так.
— Не берите эти макароны, — шепчет пожилая женщина, — разварятся в кашу, — протягивает другую упаковку, — вот эти хорошие. Дороже на десять рублей, но куда лучше.
— Спасибо, — возвращаю свой пакет “ракушек” на полку. — Буду знать.
— После восьми вечера тут скидки на кулинарию, — улыбается и подмигивает. — Можно урвать что-нибудь вкусненькое на ужин.
У меня нет желания притрагиваться к деньгам, что лежат на якобы моем банковском счету. Это даже не упрямство или желание доказать Артуру, какая я сильная и самостоятельная. Нет. Я проживаю маленькую жизнь. Свою жизнь со своими проблемами и неурядицами, которые ручейком заполняют дыру в сердце маленькими радостями: сладкими яблоками, которые я выбирала среди помятых собратьев минут десять, пачкой сливочного печенья по хорошей скидке.
Мелко плаваю, но чтобы нырнуть на глубину я покопошусь у берега и обрету в себе хоть какую-нибудь уверенность. Если женщина может одну тощую курицу разделать на несколько блюд, то она точно нигде и никогда не пропадет.
Артур был прав, когда в эмоциональном всплеске и панике заявил, что я без него никто. И я не обижаюсь, потому что правда делает больно и толкает вперед. И в момент дикого отчаяния перед будущим в окружении бумажных журавликов, я была готова вернуться к Артуру в привычную жизнь, а потом я взяла этот страх и рассмотрела со всех сторон. Чего я боюсь? Бедности, одиночества, нужды и незащищенности? Ну, тогда я возьму и проживу их, чтобы больше никогда не ощутить этот ужас и слабость.
Пусть юристы хоть тысячу раз скажут, что я имею право на те деньги, что лежат на счету, а их воспринимаю, как откуп от Артура и его попытку облагородить себя. Он кинул меня в грязь и теперь желает все эти пятна плесени, гнили закрыть купюрами и доказать самому себе, что он приличный человек.
Возможно, я не права и моя гордыня подпитывает уязвленное эго, но сейчас на крыльце супермаркета с двумя тяжелыми пакетами я чувствую себя живой. И нет ничего страшного и унизительного в том, чтобы быть простым человеком. Спускаюсь по лестнице и неторопливо шагаю по тротуару. Так, закинуть в духовку курицу, которую я с утра замариновала, принять душ, заварить чай и поужинать в тишине и уединении за размышлениями о планах на жизнь. Да, они у меня есть, и они касаются не только моего будущего.
— Вита, — раздается тихий голос бывшей свекрови Татьяны Михайловны. — Постой.
Удивленно оглядываюсь, и у меня из рук вырывает пакеты мрачный водитель.
— Эй…
Молча шагает к черному внедорожнику, а ко мне подплывает Татьяна Михайловна с приветливой улыбкой:
— Здравствуй.
— Он забрал мои пакеты.
— Он обязательно тебе их вернет, — убирает локон за мое ухо. — Слушай, я соскучилась. Предлагаю пропустить по бокальчику чего-нибудь веселого и поболтать. О своем, о девичьем.
— Вы тоже за мной слежку устроили?
— Ну что ты, — заливисто смеется, — просто проезжали мимо. А тут смотрю, ты идешь. Я даже глазам своим не поверила.
— Я даже спрашивать не буду, что вы забыли в этом районе, потому что все равно придумаете отличный ответ.
— Придумаю, — ласково поправляет шарф на шее. — Например, хочу вложиться в парочку торговых помещений… — оглядывается по сторонам и показывает на высокую новостройку, которую только вот-вот хотят сдать в эксплуатацию, — вот в этом жилом комплексе. Открою цветочный магазин.
И смотрит на меня, довольная открытой ложью, но я не чувствую злости. Я тоже соскучилась по Татьяне Михайловне, по ее мягкой и теплой хитрости в глазах и легкому аромату ландышей.
— Цветочный магазин? — повторяю я.
— Да. Я люблю цветы. Идем, — берет за руку. — Я от тебя не отстану. Ты же знаешь. Настроение посплетничать, вкусно покушать и изысканно выпить, а такие дела лучше проворачивать с невесткой, пусть и бывшей. Ничего не знаю и не пытайся сопротивляться.
Мои планы на вечер идут кувырком, и я в растерянности. Послать бывшую свекровь и гордо уйти? Вряд ли меня силком затащат в машину, хотя вид у водителя, который ждет у открытой боковой дверцы, очень решительный.
— Не пугайся его, — Татьяна Михайловна замечает мой взгляд. — У Славы всегда такое лицо. Да?
— Да, — хмуро отвечает водитель.
— И ему лучше не улыбаться, — Татьяна Михайловна ежится, — тогда точно на маньяка похож.
Глава 35. Весь в мать
— Я подумываю открыть благотворительный фонд, — отставляю стакан с апельсиновым лимонадом.
Татьяна Михайловна вопросительно вскидывает бровь. Видимо, она ожидала не такой ответ на вопрос, как у меня дела.
— На деньги Артура, которые он решил мне великодушно оставить, — спокойно поясняю я. — Кризисный центр для женщин и детей. Пока только изучаю нюансы.
— Другого от тебя и не стоило ждать, — Татьяна Михайловна хмыкает и делает глоток коктейля. — Я бы на твоем месте укатила бы куда-нибудь, растратила бы все деньги и… не знаю… повеселилась бы от души, нашла бы диких проблем на пятую точку.
— Каких?
— Задолжала бы мафиозникам крупную сумму, — Татьяна Михайловна воссторжено бьет ладонью по столу. — Проиграла бы все деньги, сыграла бы в долг и…
— И потом?
— А потом ты звонишь Артуру и просишь помощи, — Татьяна Михайловна откидывается назад и улыбается еще шире, — и он как в попу ужаленный начинает бегать тебя и спасать, хитро щурится. — И пусть спасает без награды. Даже без поцелуя.
Я молча присасываюсь к бокалу с лимонадом. О азартных играх я даже не думала.
— Я плохая мать, — Татьяна Михайловна смеется. — Я должна тебя уговаривать вернуться…
— Вы советовали быть мудрой, —
