держу бокал двумя ладонями.
— Это все от неожиданности и паники, — пренебрежительно отмахивается. — Я со своей колокольни решила позвенеть. И страшно было за сыночку.
— А сейчас?
— И сейчас страшно, — печально усмехается. — И за тебя страшно, но вы живете дальше. Конечно, очень хочется раздать непрошенных советов и поучить уму разуму, но кто бы меня поучил…
— Он за мной следит.
— Весь в мать, — Татьяна Михайловна кокетливо ведет плечиком. — Это очень увлекательно за кем-то следить. Есть ощущение, что у тебя в наличии контроль над жизнью. Своей и чужой. Не одобряю, но не осуждаю. Тебе самой неинтересно, чем и как живет Артур?
Очень хочется солгать, чтобы быть в глазах бывшей свекрови холодной стервой, однако по вечерам меня терзают мысли тревоги, а с кем сейчас Артур? Чем занят? Нашел ли новую шлюху? И как там его Карина?
— Я стараюсь сейчас сконцентрироваться на своей жизни…
— Это правильно, — Татьяна Михайловна медленно кивает, внимательно глядя в лицо. — И, кстати, слышала, что клинику, в которой вы оба наблюдались, закрыли, а самого…
— Слышала.
— Грозит пожизненный, — Татьяна Михайловна едва заметно хмурится.
Молчание длится минуту, и моя бывшая свекровь поджимает губы. Вздыхает, опускает рассерженный взгляд и вновь смотрит на меня:
— Это вас двоих касается, да?
— Да, — коротко отвечаю я.
Отставляет бокал, переводит взгляд на окно и смотрит на огни в темноте. Я растворяюсь в гуле голов, ненавязчивой музыке. Удивительно, как много можно сказать и выразить молчанием, которое укрывает теплыми объятиями сочувствия и печали.
— Так, — Татьяна Михайловна наконец выныривает из задумчивости, — благотворительный фонд?
— Да.
— Это довольно сложно, Вита. Тебе будет нужна команда.
— Вероятно, — слабо улыбаюсь я. — Пока я только полна надежд и желания.
— Ты позволишь тебе немного помочь? — Татьяна Михайловна поддается в мою сторону. — Контактами и связями? Есть знакомая, которая недавно открыла центр для слабослышащих детей. Она подскажет, куда и к кому обращаться с вопросом регистрации, оформлением документов.
— Я хочу отказаться и фыркнуть, — тихо отвечаю я. — И уйти.
— Отдели меня от роли матери твоего бывшего мужа, — Татьяна Михайловна недовольно вздыхает. — Сейчас перед тобой сидит подруга и женщина, которая поддерживает твою идею и знает к кому тебе надо обратиться.
— Это сложно.
— Мне тоже, — кивает. — Но если ты хочешь сама набить шишки, то я не буду тебя отговаривать.
— Как от подруги я приму помощь, — нервно и смущенно приглаживаю волосы. — Я совершенно не знаю, куда пойти и с чего начать. Перелопатила столько информации и еще больше запуталась.
— Но ты точно хорошо подумала? Может, в казино махнем? — глаза Татьяны Михайловны вспыхивают лукавством. — Побузим, бросим все и испытаем судьбу? Либо проблем огребем либо чемоданы денег вытащим?
— У вас что-то случилось? — обеспокоенно спрашиваю я.
— Меня шальные мысли одолевают время от времени, — поднимает руку, привлекая внимание официанта в конце зала. — Я всегда была приличной женщиной, а внутри негодует ведьма, которая хочет куража и безумия. Вот хотела на тебя перекинуть ответственность, будто ты меня соблазнила на веселье, а ты слишком серьезная. Представь, нас бы спасали наши горе-мужики из лап страшных мафиози, а мы проиграли все их деньги! Подчистую!
И восторженно смотрит на меня, а затем смеется:
— Я сериалов пересмотрела, но, — понижает голос. — Я все равно однажды схожу в казино.
— Давайте мы с вами сыграем в моментальные лотереи? — неловко улыбаюсь я. — Накупим разных и попытаем удачу? Без бандитов, мафиози и лишних проблем.
— Хм… — недоверчиво щурится.
— Это тоже увлекательно, — твердо заверяю я.
— Идет, — решительно встает и подхватывает сумочку, — поехали искать твои лотереи.
Глава 36. Госпожа желает...
— Ты кого-то себе нашла? — вопрошает черная тень у кустов шиповника зловещим голосом. — Ты разбиваешь мне сердце, безжалостная ты женщина.
Я вскрикиваю, роняю ключи, пакеты, и ко мне со смехом выходит Илья.
— Ты чего?
— Ты что творишь? — возмущенно охаю я и кидаю взгляд на яблоки, которые рассыпались у ног.
— Я тоже соскучился, Вита, — Илья опускается передо мной на колени и собирает яблоки. Поднимает глаза. — Что ты так на меня смотришь?
— Вы сегодня прямо все сговорились, да?
— О чем речь? — закидывает яблоки в пакет и встает. — Кто сговорился и с кем?
— Неважно.
Испуг отступает, и я на улыбку Ильи отвечаю улыбкой. Два месяца не появлялся, не отсвечивал, а сейчас взял и выскочил из теней. Весь такой модный, в коротком пальто с крупными пуговицами и объемном шарфе.
— На чай пригласишь?
— А ты себя будешь прилично вести?
— Возможно, — тихо отвечает и из его рта вырывается легкий пар.
Могу ли я себе позволить немного безумия и провокации в этот вечер или я все еще не имею права на небольшое увлечение? Артур сегодня разозлил меня тем, что устроил за мной слежку, и сейчас я раздумываю над приглашением на чай с оглядкой на него.
— Подожди секунду…
Отворачиваюсь от удивленного Ильи и закрываю глаза. Я свободная женщина, и я должна прежде всего ориентироваться на свои желания. Хочу ли я напоить чаем настырного Илью?
— Ладно, — разворачиваюсь к нарушителю своего одинокого спокойствия, — и к чаю у меня только печенье.
— Звучит соблазнительно, — обнажает зубы в улыбке и подхватывает пакеты. — А я ждал, что ты меня прогонишь.
— Только я тебя предупреждаю, — прикладываю магнитный ключ к панели замка. — Артур за мной следит и, вероятно, он будет в курсе, что я тебя пригласила на чай.
— Меня твой бывший не пугает, да и подразнить его — святое дело. Почему нет? — Илья смеется. — У него, конечно, сейчас мутки с моим отцом, но даже если бы были со мной, то меня бы это не остановило. Чай и печенье, Вита! Чай и печенье!
В лифте нас нагоняет неловкое молчание. Ох, зря я решила быть смелой и дикой. Я уже подумываю о том, как сдать назад с чаем и печеньем, как Илья говорит:
— А кто тебя подвез? У Артура Борисовича другие номера.
—
