— Я все записала на отдельный диск, — сказала Эми, с трудом узнавая свой собственный голос. — Он вон в той коробке.
Оставаться дольше не имело смысла. Когда Хью вернется, ее уже не должно быть здесь.
Барбара открыла коробку и достала диск. В этот момент зазвонил телефон.
— Ты ответишь?
— «Харпер-Лейтвейт». Офис доктора Балфура, — произнесла Эми в трубку.
— Ты рано.
Хью. Сердце, казалось, подпрыгнуло к самому горлу, так что стало трудно говорить.
— Как он?
— Много спит.
Эми с такой силой сжала трубку, что побелели костяшки пальцев.
— Ты говорил с ним, или он еще слишком слаб?
— Много не поговоришь. — По голосу Хью Эми поняла, что с ним рядом кто-то находится. Может, Соня? — Только… теперь я знаю, что был прав в своих подозрениях.
— О! — вырвалось у Эми. Значит, Ричард — отец Хью. Она бросила взгляд на Барбару. — Это уже хорошо, правда?
— Он еще недостаточно силен, чтобы беседовать.
— Нет, конечно, это я понимаю. — Оттого что она услышала голос Хью, ей хотелось плакать. Господи, как сильно она его любит! А теперь, зная, что Ричард его отец, он сможет по-новому распланировать свою жизнь. Как бы ей хотелось помогать ему!
— У тебя было время проверить почту? — спросил он.
— Д-да.
— Было что-то, что мне нужно знать?
Эми сглотнула слюну. Каланта. Он ждет известия от Каланты.
Но Эми не в состоянии сказать это. Не сейчас.
— Барбара вернулась. Она узнала о последних событиях и прервала свой отпуск. Передаю трубку ей.
Эми отошла от стола и в растерянности остановилась, стараясь не слушать. Барбара рассказывала о семейном сборище, спрашивала о болезни Ричарда. Вот сейчас она сообщит о послании. Он узнает, что Каланта возвращается домой.
Эми изобразила веселую улыбку и показала на дверь. Барбара посмотрела на нее и шепнула: «Кофе». Эми кивнула и скрылась за дверью.
В маленькой кухоньке Эми включила кофеварку и дала волю слезам. Если она увидит их вместе Хью и Каланту, — то не выдержит. А если она исчезнет сейчас, Хью никогда не догадается о том, как сильно она любит его. Эми увидится с ним у его матери на Рождество и будет вести себя как обычно. Они и дальше останутся своего рода друзьями. Только она одна будет знать, чего ей это стоит.
А со временем все забудется.
— Надо было это сделать еще месяц назад, — сказал Сэб, протягивая Эми стакан с холодным оранжадом. — Не понимаю, как мы не додумались раньше.
Эми додумалась. Она стояла и смотрела, как мужчина прибивает к ее старому дому табличку «Продается». Столько воспоминаний, собранных в одном месте — и скоро всему конец.
Она обернулась на брата, стоявшего, прислонившись к кирпичной стене.
— Просто не верится, что мы это делаем.
Сэб улыбнулся.
— Жалко?
— Очень. А тебе?
Он скривился.
— Ну, он никогда не был для меня домом, как для тебя. А вообще-то самое подходящее время для продажи. Ни один из нас не планировал жить здесь следующие несколько месяцев.
— Да. — Эми отпила оранжада.
— Да и Люк не собирается сюда возвращаться.
Эми с улыбкой посмотрела на брата.
— Не беспокойся, я не передумаю. — Она расправила складки на мягких льняных брюках. Дальше ее жизнь пойдет в Лондоне. Новый облик, новая работа, новая квартира. Эми подняла голову и поймала взгляд Сэба. — Что?
— Я тебе говорил, что Хью снова звонил?
— Нет.
— А ты ему так и не позвонила. Что у вас там происходит?
Эми приникла к стакану.
— Ничего не происходит. Я была занята, вот и все. Как-нибудь позвоню.
— Ну, если так… Неси свой оранжад в дом, будем паковаться. Начнем с маминых вещей.
Эми вздохнула. Несколько раз она старалась собраться с духом и поговорить с Хью. Но попозже. А пока она не в форме. Хотелось спросить у брата, встречается ли по-прежнему Хью с Калантой, но она не отважилась. Если он ответит «да», это убьет ее.
Рука об руку они пошли к старому коттеджу. От него шел запах нежилого, заколоченного помещения. Он никогда так не пах, пока была жива мама. Она любила цветы, и они стояли повсюду в старинных китайских вазах на широких подоконниках, и их аромат разносился далеко. Отсутствие этого аромата говорило Эми яснее, чем что-либо еще, о том, что то время кончилось. Пора уезжать.
Последние несколько лет она находила десятки оправданий, только чтобы не избавляться от маминых вещей. Даже ее платья по-прежнему висели в шкафу. А что делать с ее любимым китайским фарфором? Сэб предложил устроить аукцион, но эта идея почему-то вызвала у Эми чувство стыда.
— Ничего, если ты начнешь пока сама? — спросил Сэб. — У меня в гараже коробки, которые мы привезли на прошлой неделе, пойду принесу. Заодно могу оттащить на свалку старый велосипед.
— Хорошо. Я начну с бельевого шкафа.
Не оглядываясь, она пошла вверх по ступенькам крыльца. Выбора не осталось, и что-то надо было делать.
Как будто я ухожу от Хью, шепнуло ее сердце. Нет, все правильно, но только боль от этого превосходила все, что ей доводилось переживать в жизни.
Эми вздохнула и открыла дверцы маминого викторианского шкафа. Полки были заполнены аккуратно сложенными джемперами, блузками и брюками. Все в том порядке, как их оставила мать. Вещи были переложены лавандовыми саше, и до сих пор слабо ощущался их аромат. Это так живо напоминало о маме, что на глаза Эми накатились слезы.
Она не хотела плакать, она пообещала себе, что слез не будет.
Со стороны лестницы послышались шаги. Эми прикрыла рукой глаза.
— Не знаю, как я справлюсь со всем этим, Сэб, — сказала она, не оборачиваясь.
— Это и неудивительно, — отозвался голос, не принадлежавший ее брату.
— Хью! — вскрикнула, резко повернувшись, Эми. И на какое-то мгновение все остановилось, застыло. Эми не осмеливалась даже вздохнуть. — Как ты тут оказался?
Хью, не отвечая, прошел, нагнувшись, под низким дверным косяком, и остановился около Эми.
— Тебе помочь?
Сердце ее неистово билось. Они не виделись уже почти две недели. Он выглядел усталым, под глазами залегли темные тени.
— Как Ричард?
— Поправляется.
Эми закусила губу.
— Слава богу.
Хью подошел ближе.
— Опустошаешь шкаф?
— Да, собиралась. — Его вопрос подвиг ее к действиям. Она присела и вытащила кипу вещей с нижней полки. — Надо будет решить, что послать в благотворительный магазин. А коттедж мы решили продать.
