Спустя полчаса Кизия уже входила в «Пи Джей». На ней былиджинсы, не сшитые по заказу, а самые обыкновенные, фирмы «Левис». Черныешелковистые волосы она заплела в две косы — это придавало ей вид школьницы.
Переполненный бар, яркий свет, толстый слой опилок на полу игрохочущая музыка. Все это ему нравилось. Он пил пиво, когда она подошла кстойке. Светлые блики плясали в ее глазах.
— А ты ловкач! Никому еще не удавалось спрятаться отменя в самолете. Тебе удалось! — Она от души рассмеялась.
Кизия заказала коктейль. С полчаса они стояли возле бара.Через его плечо девушка наблюдала за дверью. Всегда следует быть готовой кнеожиданной встрече. Кто-нибудь из ее знакомых может запросто ввалиться в ресторан.Какая-нибудь группа полуночников из «Ле Клаб» или «Эль Марокко». И тогдалегенда Кейт Миллер разлетится в пух и прах.
— Ждешь кого-то или просто нервничаешь? Онаотрицательно покачала головой.
— Никого. Просто ошарашена. Несколько часов назад мы обедалив Вашингтоне, в аэропорту попрощались, а сейчас ты здесь. Это малостьошеломляет.
— Слишком много потрясений, Кейт? — Возможно, онфорсирует события… но рассерженной она не выглядит.
— Нет. — Кизия тщательно подбирала слова. —Что ты собираешься делать?
— Может, прогуляемся немного?
— Отличная идея! Я об этом думала еще в самолете.Хотелось пройтись вдоль Ист-Ривер. Иногда по ночам я выхожу на берег реки. Тамхорошо думается.
— И можно получить пулю в лоб. Ты этого хочешь? —Ее одинокие ночные прогулки вдоль реки вывели его из равновесия.
— Ну, не будь глупышкой, Лукас. Не все правда, чтоговорят об этом городе. В нем так же безопасно, как в любом другом.
С сияющим лицом он допил пиво.
Они медленно брели вверх по Третьей авеню, мимо ресторанов ибаров, слушая доносившиеся с Пятьдесят седьмой улицы звуки случайных запоздалыхмашин. Нью-Йорк — своеобразный город, не похожий ни на один из американскихгородов.
Он, пожалуй, немного похож на гигантский Рим вечной жаждойночной жизни. Но более своенравен и жесток, менее романтичен. У него свояромантика, свой внутренний огонь. Подобно спящему вулкану, он ждет момента,чтобы взорваться. Странствуя в такой поздний час по улицам этого удивительногогорода, они проникались его духом, ощущали его притягательную силу, а души ихобретали необыкновенное спокойствие… Они проходили мимо людей, сбившихся вмаленькие группы; навстречу попадались мужчины в обтянутых свитерах и джинсах,с мопсами и французскими пуделями на руках. Женщины прогуливали своих болонок.Подвыпившие пешеходы, покачиваясь, брели в поисках такси. Город, бодрствующийкруглые сутки…
Они свернули на восток, к Пятьдесят восьмой улице, пересеклиизящный и сонный Сэттон Плейс, примыкающий к реке. В какой-то момент Кизияподумала о том, что они могут встретить Уита, покидающего квартиру своеголюбовника, если только он еще не ушел…
— О чем думаешь, Кейт?
Она посмотрела на него, улыбнулась.
— Так… Я позволила себе немного постранствовать…Поразмышлять о людях, которых знаю… Словом, ничего существенного.
Он взял ее за руку, и они медленно зашагали к реке.Неожиданно Кизию пронзила мысль:
— Послушай, а где ты собираешься ночевать?
— Устроюсь где-нибудь. Не беспокойся об этом. — Онвыглядел совершенно спокойным.
— В принципе ты можешь переночевать у меня на диване.Он удобный, хотя, конечно, ты для него несколько длинноват. Иногда я сама нанем отдыхаю.
— Это меня вполне устраивает, — сказал онбезразлично, стараясь скрыть радость и удивление. Все оказалось проще, чем онрассчитывал в своих буйных фантазиях.
Обменявшись улыбками, они продолжали прогулку. Ей было уютнои спокойно. Подобного умиротворения Кизия не ощущала уже многие годы. Ничегострашного, он проспит одну ночь на ее диване. Он узнает, где она живет? В концеконцов, что в этом плохого? Как долго она будет прятаться от него, от самойсебя, от незнакомцев и друзей? Предосторожности становились невыносимыми. Хотьна одну ночь она снимет с себя эту тяжесть. Люк — ее друг; он не причинит ейничего плохого, даже если узнает адрес.
— Ты хочешь домой? — Они стояли на углу улицСемьдесят второй и Йорк.
— Ты здесь живешь поблизости? — удивился он. Онинаходились в довольно грязном жилом квартале для людей среднего класса.
— Отсюда недалеко. Несколько кварталов прямо и затемвверх.
Они повернули к западу, к Семьдесят второй улице. Этот районвыглядел пристойнее.
— Ты устала, Кейт?
— Должна бы, но не ощущаю.
— Наверное, еще не пришла в себя после минувшейночи, — ухмыльнулся он.
— Что за намеки? Неужели хоть раз в году мне нельзянапиться…
— Только-то?
— Разумеется!
Он дернул ее за косу, и они пересекли пустынную улицу. Внижнем городе уличное движение наверняка было еще оживленным, но здесь всебудто замерло. Они подошли к Парк-авеню. Середину этой шикарной улицы украшали цветочныеклумбы, обнесенные низкой металлической изгородью.
— Я бы не сказал, что это похоже на трущобы, КейтМиллер. — Еще на улице Йорк он задавался вопросом, куда она его приведет —в собственные или чужие апартаменты. Слава Богу, она, кажется, не из пугливых. —Судя по всему, ты собираешь неплохой урожай со своих статей, — произнес онлукаво.
Подковырка пришлась к месту. Взглянув друг на друга, онивесело рассмеялись.
— Не могу пожаловаться.
Она до конца играла свою роль. И не собиралась вдаваться вподробности. Это изумляло его. Столько таинственности, и чего ради, чертвозьми? Ему было жаль ее, вынужденную вести двойную жизнь. Впрочем, они не такблизко знакомы, чтобы Кизия раскрыла перед ним свою душу. Но ведь есть Сохо,место, где она «уединяется». От чего? От себя? От своих друзей? Он знал, что ееродителей нет в живых. Тогда от чего и от кого она бежит? Наверняка не от тоготипа, с которым он видел ее на фотографии.
Они свернули на улочку, засаженную деревьями. С улыбкой налице она остановилась перед первой дверью. Навес над парадным, привратник,впечатляющий адрес.
— Вот мы и пришли. — Она нажала на кнопку звонка.Послышался звук отпираемого замка. Дверь открыл заспанный человек в шляпе,сдвинутой на затылок.
— Добрый вечер, — сказал он, по-видимому забыв ееимя.
Люк про себя улыбнулся. Она повернула ключ в замочнойскважине и открыла дверь. В прихожей на столе лежала аккуратно сложенная встопку почта; недавно здесь побывала уборщица — безупречно чисто, пахнетсвежестью.
— Могу ли предложить вина?
