— Кто?
— Анисимов, разумеется! Это ведь он у нас писатель.
— По-моему, он пишет что-то такое… интеллектуальное.
— Наверняка он страдает манией величия. Терпеть не могутаких типов.
Корнеев хмыкнул и смел крошки со стола в ладонь. Выбросил ихв мусорное ведро и удовлетворенно сообщил:
— Все, мне пора отправляться. Поставлю машину вусловленное место и в сумерках приду обратно. Комп уже распакован и ждет. Уменя есть одна идейка, которую нужно обкатать…
— Только не рассказывай мне о своих микробах, —попросила Лайма. — Я все равно ничего в этом не понимаю.
— В компьютере не микробы, а вирусы. Стыдно не знатьтаких простых вещей.
— Я же не Билл Гейтс, — буркнула Лайма.
— Высокие технологии изменили нашу жизнь! — горячосказал Корнеев. — И твою тоже.
— Согласна. Раньше я раскладывала пасьянс вручную, атеперь использую для этого «мышь».
Оскорбленный до глубины души, ее напарник нацепил своиогромные очки и надвинул козырек каскетки на глаза. Лайма вышла вместе с ним наулицу, чтобы разыграть сценку прощания.
— Боже мой, я остаюсь здесь совсем одна! —посетовала она так громко, чтобы писатель непременно услышал.
Анисимов сидел в плетеном кресле и лениво курил, закинувноги на деревянную скамью. Конечно, он все слышал. И видел тоже. Блондинкапо-прежнему была в босоножках на высоченной танкетке. Любой разумный человекуже давно переобулся бы во что-нибудь более подходящее. Или разулся бы вообще.Но нет, как же! Она должна демонстрировать свои ноги даже червякам.
— Мало того, что здесь страшно, — продолжалаЛайма, — так я еще остаюсь без средства передвижения. А если со мнойчто-нибудь случится?
Когда автомобиль отъехал, растворившись в графитовыхсумерках, блондинка потопала обратно. Анисимов нутром чувствовал, что она его впокое не оставит. Так и вышло. Остановившись на дорожке, она повернулась в егосторону и капризным голосом спросила:
— В этом месте есть больница?
— Нет. А вы что, заболели?
Он принялся лениво щелкать зажигалкой, окидывая Лаймуутомленным взором.
— Я уколола палец.
— Посмотрите в своей ванной комнате. Там наверняка естьаптечка, в которой отыщется склянка с йодом.
— А если мне потребуются антибиотики?
— Это чем же вы укололи палец? Отверткой? На кой чертвам антибиотики?
— Я говорю — если. Вы разве не знакомы с сослагательнымнаклонением? — огрызнулась она.
У ее блузки был вырез той самой глубины, которая мешаетмужчинам сосредоточиться. Анисимов постарался сконцентрироваться на ее лице.Лицо было вредным. Маленькие ноздри хищно раздулись, глаза сверкали.
— У меня есть мотоцикл, — сообщил он. — Есливы будете умирать, я довезу вас до местного фельдшера.
— Теперь, когда вы за меня отвечаете, — подвелаона итог, — не забывайте следить за тем, чтобы ваш мотоцикл всегда былзаправлен бензином.
Повернулась к Анисимову спиной и отчалила. Он оторопелосмотрел, как мелькают ее крепкие икры и розовые пятки. Кажется, еще пара дней,и он разлюбит сидеть во дворе. Может быть, в самом деле начать строить забор?Пусть подавится своими жасминовыми кустами.
* * *
Корнеев появился, когда на улице было совсем темно. Онпроскользнул в дверь черного хода и крикнул:
— Лайма, я такую штуку придумал!
— Как подсоединиться к Интернету черезканализацию? — сердито спросила она. — Где ты был столько времени? Явсе глаза проглядела!
— Я украл собаку, — сообщил Корнеев, приземлившисьв самом центре белоснежного дивана. Руки у него оказались грязными, как утрубочиста, и на обивке остались две черные пятерни.
Лайма была так ошарашена его заявлением, что ничего несказала по поводу этого безобразия.
— Какую собаку? — изумилась она, прижав к грудиладони. — Где она?
— Я отвел ее в лес и привязал к дереву.
Целую минуту Лайма молчала, наблюдая за тем, как Корнеев, схвативчерными лапами яблоко с блюда, жадно с ним расправляется.
— Евгений, с тобой очень интересно общаться, —наконец призналась она. — Никогда не знаешь точно, кто из нас сошел сума. — Она потерла виски пальцами и спросила: — С какой целью ты укралсобаку?
— Для тебя, Лайма! — радостно ответил он. —Неужели ты не понимаешь?
— Если ты украл ее для меня, — осторожнопоинтересовалась она, — то зачем отвел в лес?
— Но если бы я потащил ее сейчас сюда, в дом, она быпринялась лаять и нас наверняка бы застукали!
— Поэтому моя собака будет жить в лесу, констатировалаЛайма. — Понятно.
Она подумала, что прежде чем связываться с гениями, следуетпройти курс психологической подготовки.
— Считай, что одна подруга у тебя уже есть, —подвел итог Корнеев. — Правда, я молодец?
— Знаешь что? — рассердилась Лайма. — Когдамне не с кем будет дружить, кроме собак, я сообщу тебе дополнительно. Объяснинемедленно, что случилось. Внятно объясни! Как это делают обыкновенные люди.
Корнеев с удовольствием облизал огрызок и аккуратно положилего на салфетку. Вытер руки о себя, испачкав заодно и рубашку, и,удовлетворенный, откинулся на спинку дивана.
— Рядом с нами находится коттедж Александры Журвиц, тоесть певицы Саши.
— Я знаю, — ответила Лайма.
Она досконально изучила план и запомнила, какая знаменитостьв каком доме проживает. Саша только недавно стала непременной участницей всехпраздничных концертов, проводимых на главных площадках столицы, которыесобирали самых известных артистов эстрады. Подняться на такую высоту считалосьбольшим достижением, ибо список поющих уже много лет оставался неизменным.Единственное, что могло по-настоящему удивить, — это порядок выходаартистов на сцену или «сдохшая» фонограмма.
Логика подсказывала, что сначала человек должен обнаружить всебе талант и уж потом, совершенствуя его, добиваться известности. Однако Сашаизбрала альтернативный путь к славе. Сначала она приняла решение статьизвестной певицей и лишь потом начала возводить здание своего таланта.Поскольку техника идет вперед семимильными шагами, талант вскоре обещал статьнародным.
— У нее была собака, — продолжал своеповествование Корнеев.
— Ты ее убил, — мрачно закончила Лайма. — Вземлю закопал и на камне написал…
— Лайма!
— Почему ты считаешь, что именно собака Саши должнастать моей лучшей подругой?
