Появившееся в 1847 г. повествование американского историка Уильяма Прескотта, в котором Писарро и горстка испанских героев бросали вызов огромным ордам индейских дикарей, вовсе не случайно фиксировало идеи и дух тщеславия, свойственный викторианской эпохе и «Явному предначертанию».[3] Вне всякого сомнения, данная книга также отражает превалирующие представления нашего времени. Все, что может сделать историк, в меру своих способностей и отпущенного ему времени, — это достать с пыльных полок истории эти потрепанные фигурки — Писарро, Альмагро, Атауальпы, Манко Инки и их современников, — почистить их и затем попытаться вновь вдохнуть в них жизнь, с тем чтобы они разыграли свое короткое представление уже для нового поколения публики. По окончании представления историк должен аккуратно положить фигурки назад на пыльные полки, с тем чтобы кто-нибудь в не столь отдаленном будущем попытался изобразить новую пьесу и вновь оживить их.
Около 400 лет назад Фелипе Гуаман Пома де Айяла, индеец, принадлежавший к благородному роду Инкской империи, потратил многие годы на написание рукописи, насчитывавшей более 1000 страниц и содержавшей 400 сделанных от руки иллюстраций. Пома де Айяла надеялся, что однажды его труд побудит испанского короля пресечь то жестокое обращение, которому испанцы подвергали местное население в завоеванном Перу. Поме де Айяле удалось провезти свою объемную рукопись по всей стране, когда он путешествовал по обломкам Инкской империи: в ходе своего странствия Пома беседовал с людьми и тщательно записывал многое из того, что слышал и видел. Все это время ему приходилось следить за тем, чтобы его записи не украли. В возрасте восьмидесяти лет он наконец закончил свой манускрипт и отправил единственный имевшийся экземпляр на корабле, отплывавшем в Испанию. Рукопись, очевидно, так и не прибыла в место своего назначения либо, если даже она была туда доставлена, не была вручена королю. Скорее всего она была куда-то далеко задвинута каким-нибудь бюрократом, и затем о ней благополучно забыли. Примерно 300 лет спустя, в 1908 г., один исследователь случайно обнаружил манускрипт в Копенгагенской библиотеке, а вместе с ним и содержавшуюся там ценнейшую информацию. Некоторые рисунки из рукописи представлены в данной книге. В своем сопроводительном письме, адресованном королю, Пома де Айяла писал:
«За обдумыванием, каталогизацией и приведением в порядок различных свидетельств [исторического характера] я провел огромное количество дней, даже много лет, так и не приходя ни к какому решению. Наконец я преодолел свою робость и приступил к задаче, которую давно мечтал исполнить. Я искал озарения во тьме своего сознания, в моей совершенной слепоте и неведении. Я ведь не доктор наук и не знаток латыни, как некоторые в этой стране. Но я беру на себя смелость думать, что я первый человек индейской расы, который способен сослужить подобную службу Вашему Величеству… В ходе выполнения своей работы я всегда стремился получить самые правдивые сообщения, принимая лишь те, которые представлялись существенными и которые находили свое подтверждение в различных источниках. Я изложил лишь те сообщения, относительно правдивости которых сходились разные люди… Ваше Величество, уповая на доброту Вашего сердца, ради блага как индейцев, так и испанских христиан, живущих в Перу, я прошу Вас принять от меня эту скромную, незначительную услугу. Это принесет мне радость, утешение и явится мне вознаграждением за все мои труды».
Ваш покорный слуга, выполнив подобную же по характеру задачу, не столь, однако, внушительную, может лишь просить о том же самом.
Ким Маккуарри
Марина дель Рей, Калифорния
10 сентября 2006 года
1. ОТКРЫТИЕ
24 июля, 1911 г.
Сухопарый тридцатипятилетний американский исследователь Хирам Бингхем совершил достаточно непростое восхождение по крутому восточному склону Анд, следуя за своим проводником-крестьянином. Бингхем решил сделать небольшую передышку; он снял свою широкополую фетровую шляпу и вытер пот со лба. Карраско, сержант перуанской армии, вскоре вскарабкался вслед за ними по той же тропе; его темная военная форма с блестящими медными пуговицами и шляпа сильно пропотели, и он приостановился, нагнувшись вперед и положив руки на колени, с тем чтобы восстановить дыхание. Бингхем был наслышан о том, что в этом направлении на большой высоте, примерно на уровне облаков, находятся остатки древних построек инков, но также он знал, что слухи о руинах в этом малоисследованном регионе юго-восточной части Перу распространены столь же широко, сколь и стаи маленьких зеленых попугаев, постоянно кружащих в этих местах и издающих в полете хриплые крики. Однако Бингхем был вполне уверен в том, что никакого затерянного города инков в этом направлении нет. Он даже не позаботился о том, чтобы захватить с собой ленч, рассчитывая совершить быстрое восхождение — из долины на вершину горы, осмотреть ее на предмет возможного нахождения там руин и затем, не мешкая, вернуться назад. Когда долговязый, коротко остриженный американец вновь последовал за своим проводником вверх по тропе, он не мог себе даже представить, что всего лишь через несколько часов он сделает одно из самых впечатляющих археологических открытий в истории.
Задрав голову, путешественники увидели, что до искомой вершины хребта еще с тысячу футов[4], — она едва виднелась за отвесными склонами, фестончато украшенными разнообразной влажной растительностью. Несущиеся облака то скрывали, то приоткрывали покрытый густым лесом пик. Листва блестела, омытая недавно прошедшим дождем, время от времени туман окутывал мужчин. Вдоль круто забиравшей тропы яркими пятнами фиолетового, желтого и охряного цвета проступали орхидеи. В течение нескольких секунд путешественники могли наблюдать крошечную колибри, полет которой представлял собой флуоресцентное мерцание бирюзового и голубого цветов — проблески мечущихся движений над цветочным кустом, и птичка исчезла. Всего получасом ранее они обошли стороной гадюку — ее голова была раздавлена камнем. Местные крестьяне убили? Посмотрев, проводник лишь пожал плечами.
Доцент Бингхем, преподававший на кафедре латиноамериканской истории и географии в Йельском университете, провел рукой по обмотке — обе его ноги от щиколоток до колен были обернуты плотной тканью. Бингхем, очевидно, думал, что это может защитить его от укуса змеи. Сержант перуанской армии Карраско, прикрепленный к этой экспедиции, расстегнул верхние пуговицы своей формы. Проводник Мельчор Артеага, с видимой усталостью сопровождавший их, был крестьянином, живущим в маленьком доме в долине, в 1000 футов вниз по склону от того места, где они сейчас находились. Именно он поведал Бингхему и Карраско о том, что на вершине высокого горного хребта можно отыскать инкские руины. На Артеаге были длинные штаны и старая куртка. Это был широкоскулый человек с темными волосами и орлиным взглядом, унаследованным от своих предков, живших в империи инков. У Артеаги заметно выдавалась левая щека, под ней он держал комок из листьев коки: это было легкое наркотическое и обезболивающее средство, в свое время его знали только в империи инков. Артеага говорил по-испански, но гораздо лучше владел кечуа, древним языком инков. Бингхем говорил по-испански с сильным акцентом и совершенно не знал кечуа; сержант Карраско владел обоими языками.
