Но у той была мать, которую следовало покормить завтраком и устроить в кресле перед включенным телевизором. И муж, которому тоже нужно было уделить внимание, когда он возвращался домой после частых командировок. Она платила соседке, чтобы та присматривала за матерью и квартирой в ее отсутствие.
Лоренс предложил миссис Райан, чтобы она попросила соседку приходить на час раньше, но та отказалась по своим сугубо личным причинам. Стоит лишь попробовать покуситься на домашние обязанности женщин — и разумные, трудолюбивые, незаменимые помощницы превращаются в непробиваемую стену, глухую к любым разумным доводам!
Телефон на письменном столе зазвонил, и Лоренс, не отрываясь от бумаг, поднял трубку.
— Да.
— Мисс Годфри, сэр.
Голос секретарши звучал отчужденно — как и всегда, когда речь заходила о Ванессе. Лоренс отлично знал, что миссис Райан недолюбливает мисс Годфри, и подозревал, что эта неприязнь взаимна, хотя голос Ванессы, когда она упоминала о секретарше, звучал лишь немного холоднее обычного. Ванесса никогда не расходовала энергию на тех, кто не представлял для нее угрозы.
— Дорогой, — как-то рассеянно проговорила Ванесса в трубку, — мне придется отменить сегодняшний обед. Опять этот приступ.
— Сыр или клубника?
Она хрипловато рассмеялась.
— Ты слишком хорошо меня знаешь! Сыр, дорогой, на вчерашнем обеде с отцом. Я съела микроскопический кусочек бри. Он выглядел так аппетитно, что я не смогла удержаться, надеясь, что на этот раз пронесет. Но, увы, не повезло! Сегодня утром я едва смогла открыть глаза.
— Как ты можешь быть такой неосторожной? Разве можно рисковать здоровьем ради какого-то кусочка сыру?
Ее нельзя было назвать безрассудной, но приблизительно раз в две недели она поддавалась своему пристрастию к сыру или клубнике, отлично зная, что расплата в виде приступа аллергии неминуема.
— Знаю, это безумие, но кусочек был совсем крошечным, Лоренс!
Он скривил губы.
— У меня нет слов! Ты хотя бы приняла свои таблетки?
— Только что, но они еще не подействовали. Пройдет, наверное, не меньше восьми часов, прежде чем я приду в себя, так что этот вечер безнадежно испорчен. Прости, Лоренс. Может быть, завтра?
— Давай в субботу. Завтра я обедаю с Маршаллами. Позвони мне в субботу утром и, умоляю, не ешь больше сыру. И клубники!
— Я буду умницей, — пообещала она. — Пока, дорогой.
Лоренс в раздражении положил трубку. Планы на вечер расстроились из-за какой-то ерунды! Они собирались пообедать в новом ресторане, который кто-то ему очень хвалил, а потом отправиться в клуб и потанцевать часок-другой. Оба любили дымный полумрак знакомого ночного клуба и считали такое времяпрепровождение лучшим способом развеяться.
Ванесса, платиновая блондинка с глазами цвета арктической синевы, и Лоренс встречались уже около года. И он знал, что ее родные и друзья со дня на день ожидают помолвки. Возможно, она была лучшей из всех, с кем ему доводилось общаться, и могла бы стать великолепной женой для человека его положения, и все же предложения он ей еще не сделал.
Ванесса работала в фирме своего отца, имела ясный ум и деловую хватку, была высока, элегантна и обладала прекрасным вкусом. Он восхищался ее внешностью, шикарно обставленной квартирой, ее красным «мустангом», который возбуждал Ванессу, как порой казалось Лоренсу, намного больше, чем он сам.
Но любил ли он ее? Лоренс развернул вертящееся кресло к окну и уставился на серые поблескивающие воды Уилламетт так, словно искал в них ответа на вопрос. Однако врожденная честность заставляла его признать, что о любви речи не идет. Он вообще не знал, что такое любовь.
Время от времени он увлекался девушками, с некоторыми из них спал, но не с Ванессой — с первых же дней их знакомства та объявила, что не мыслит секса без брака. Его это немного смутило и заставило задаться вопросом: а не фригидна ли его знакомая. Несколько раз он пытался заставить ее изменить свое решение. Однако, получая мягкие отказы, Лоренс не очень настаивал. Как выяснилось, и он не так уж страстно стремился затащить ее в постель. Это было лишним доводом в пользу того, что он не любит ее.
Но что общего между женитьбой и влюбленностью? Любовь вовсе не непременное условие счастливого брака. Все дело в том, чтобы сделать правильный выбор.
Избранница должна разделять ваши интересы и жизненную философию, быть красавицей — такой, как Ванесса, — чтобы другие мужчины вам завидовали, украшением обеденного стола, способным здраво порассуждать о международной финансовой системе и политике, не впадая в горячность и не теряя собственного достоинства. Ванесса никогда не требовала чрезмерного внимания к себе и не предпринимала попыток изменить привычное течение его жизни. Чего еще можно желать от женщины?
Немного беспокоило только то, что ни один из них не чувствовал настоятельной потребности сделать последний шаг — возможно, потому, что обоих устраивало нынешнее положение дел.
Если они поженятся, Ванессе придется продать свою квартиру и переехать к нему, в особняк в неоклассическом стиле, расположенный рядом с лесопарком, в котором Лоренс прожил всю свою жизнь. Отец унаследовал его от своего отца, который и построил дом в конце прошлого столетия. Лоренсу трудно было представить, что в доме поселится кто-то чужой.
Дожив до тридцати четырех лет и заимев множество неискоренимых привычек, он не хотел никаких изменений в своей идеально отлаженной жизни. Лоренс надеялся, что все в ней останется по-прежнему, даже если он женится на Ванессе и обзаведется детьми. Да, им будет хорошо вместе, но времени у них еще достаточно и спешить не стоит.
Телефон на его столе опять зазвонил. Развернув кресло, Лоренс поднял трубку и отрывисто сказал:
— Кажется, я просил вас не беспокоить меня. Надеюсь, у вас что-то срочное?
— Простите, мистер Хейз, но опять звонит мисс Селлерс и настаивает на разговоре с вами. Это уже четвертый раз, никак не могу от нее избавиться.
— Вы выяснили, кто она такая? Она не сказала, о чем хочет со мной поговорить?
Голос миссис Райан не выражал никаких эмоций, когда она произнесла:
— Она говорит, что речь идет о вашей матери, сэр.
Лоренс замер, его лицо побледнело и сделалось неподвижным. На несколько мгновений воцарилось молчание. Он слышал тиканье часов на своем запястье, воркование голубей на карнизе, дыхание весеннего ветра с реки.
Когда он наконец заговорил, голос его звучал хрипло:
— Моя мать умерла. Вы отлично это знаете! Не представляю, чего добивается эта женщина, но разговаривать с ней я не намерен — ни сейчас, ни впредь. Повесьте трубку и распорядитесь, чтобы на коммутаторе больше не принимали звонков от мисс Селлерс.
Швырнув трубку, он откинулся на спинку кресла, вытянул перед собой руки на полированной поверхности стола и невидящим взглядом уставился в пространство.
