– Это не так больно, как принадлежать вам.
– Однажды ты уже принадлежала мне.
– Никогда, – покачала она головой.
– Ты носила кольцо, которое я тебе подарил.
– Но брак не был заключен. А потом ты уехал.
– Что ж, кольцо можешь оставить себе, – сказал Ксандер, взглянув на ее пальцы: кольца не было.
– Кольцо для помолвки никому не нужно, если при нем нет жениха. Моя жизнь изменилась. А ты, наверное, думал, что можешь явиться сюда и начать все с прерванного места?
Ну да, так он и думал. Это вошло бы в легенды: возвращение наследника престола и его воссоединение с женщиной, обожаемой народом. В глубине души Ксандер все-таки верил, что она здесь, в Кионосе, ждет его, подобно спящей царевне. Как и весь Кионос. Что ж, он ошибался.
Теперь здесь вовсю работали казино. Набережная по вечерам сияла огнями. И все благодаря его братцу Ставросу. Старый город, где прежде старики, сидя на улице, играли в шахматы, стал районом хипстеров и художников, устраивавших шумные тусовки и черпавших вдохновение в видах побережья и местной архитектуре.
Его сестра – уже не озорная темноволосая девчонка, а замужняя женщина, ожидающая ребенка. Его брат – мужчина, а не худощавый подросток.
Отец уже стар. Он умирает.
А Лиана Ксенакос ушла в монастырь.
– Буду с тобой откровенен, – произнес Ксандер. – Меня не назовешь любимым сыном в семействе Дракос.
Она молча кивнула, явно ожидая продолжения.
– Но все же я решил, что буду править. Не для нынешнего поколения, а для будущего.
– Что ты имеешь в виду?
– Дети Ставроса не имеют права на трон. Значит, остается ребенок моей сестры. Но это сломает ее жизнь… она не готова к этому. Я часто вел себя как эгоист и не думаю, что в будущем это изменится. Но, как оказалось, есть вещи, которых я не могу себе позволить. Я не могу обречь брата на жизнь, которой он никогда не желал. Не могу заставить ребенка моей сестры нести бремя, которое ему не предназначалось.
Он уже сломал жизнь брату и сестре. Их детство шло, пока он был в бегах. Сбежал, оставив детей без матери. Ева… Тогда она была совсем малышкой. Он не мог нанести ей еще один удар.
– Ты говоришь о короне, будто о чаше с ядом, – еле слышно сказала Лиана.
– Что-то общее есть. Но это мой долг. Хотя я много лет пытался свалить это бремя на других.
Да, это его ноша. С самого начала она предназначалась ему.
– Ксандер, у тебя проснулась совесть? – Лиана назвала его по имени, и он вздрогнул.
– Не уверен, что все настолько плохо. Наверное, просто остатки прежней чести, внушенной с детства. Королевская кровь, знаешь ли, – произнес он с издевкой. – Представляешь, как я был разочарован, когда понял, что кое-что от нее еще осталось – несмотря на все спиртное, которое я вливал в себя ей на замену!
– Это разочаровало не только тебя, – ответила она.
Эти слова более подходили бы той, прежней Лиане. Она все-таки отбросила свою напускную безмятежность. Что ж, может, он еще получит заслуженную молнию в темечко.
– Не сомневаюсь. И все-таки есть кое-что, что может смягчить этот удар.
– И что же?
– Ты, – произнес он. – Ты нужна мне, Лиана.
Глава 2
Лиане показалось, что земля ускользает у нее из-под ног. Чтобы устоять, она схватилась за деревянную калитку.
– Что?
– Ты нужна мне.
– Не знаю, с чего ты это взял. Но уверена, что ты заблуждаешься.
– Лиана, люди любят тебя. Тебя, а не меня.
– Люди любят меня? – фыркнула Лиана, чувствуя, как ее охватывает ярость.
Она надеялась, что все же научилась держать ее под контролем. Хотя любое, самое мелкое происшествие не оставляло от этой иллюзии камня на камне. Это мог быть любой пустяк: к примеру, вид ее собственного лица в зеркале или обожженный на кухне палец. Но сегодняшнее происшествие – отнюдь не пустяк. Подумать только: призрак прошлого, бывший жених, явился пред нею, заявляя, что народ ее обожает!
Да, она сумела примириться кое с кем из жителей Кионоса. В конце концов, ее нынешняя жизнь заключалась в служении им. Но она больше не льстила себе мыслью, что здесь ее обожают. Ровно наоборот.
– Да, – сказал он спокойно, будто не услышав предостережения, прозвучавшего в ее голосе.
– После твоего отъезда люди здесь превратились в животных. Все разрушено. Впрочем, ты, наверное, знаешь об этом.
– После отъезда я не интересовался здешними новостями.
– Значит, ты не в курсе, что здесь все полетело в тартарары? Бизнесмены бежали с острова, экономика разрушена, тысячи людей остались без работы?
– И все из-за моего отъезда?
– Ты наверняка хоть что-то слышал.
– Если оставаться трезвым лишь пару часов в день, можно многое пропустить мимо ушей.
– Не знаю.
– Ты беспорочна.
– Это так.
– Значит, экономика в руинах? И виноват в этом я?
Лиана пожала плечами:
– Ты. Смерть королевы. Депрессия короля. Неудачное стечение обстоятельств. Оно лишило всех уверенности в завтрашнем дне. Люди были в ярости.
Она пыталась оставаться спокойной. То, что произошло с ней, не было секретом. Пресса много рассказывала об этом. Но говорить о своей трагедии вслух все равно было трудно.
«Ты не покажешь ему, что это тебя задевает. Ты не выкажешь слабости. Это тщеславие, всего лишь тщеславие».
– Люди вышли на улицы. Бунтовщики атаковали дома тех, кто работал на государство. Тех, кого они обвиняли в экономическом кризисе. Начались нападения. Людей обливали кислотой. Как-то раз мы выходили из дома, и тут вдруг какой-то человек попытался плеснуть в отца кислотой. Но в этот момент отец оступился. Тот человек промахнулся, и кислота выплеснулась на меня. Наверное, я зря это рассказываю. – Лиана попыталась улыбнуться. Ей нелегко давалась улыбка: половина лица по-прежнему с трудом подчинялась ей.
Рассказывать было легче, представляя, что речь идет о другой девушке. Она говорила о событиях, не погружаясь в воспоминания об испытанной боли.
Она пристально вглядывалась в его лицо. Казалось, он был потрясен рассказом.
– Так что имей в виду: народ любит меня отнюдь не так сильно, как ты воображаешь. – И она, оттолкнув его, решительно двинулась прочь. Хватит этой пытки!
Ксандер схватил ее за плечо. Жар его пальцев обжигал. От его запаха у нее кружилась голова. Ей грезились сверкающие дворцы, шелковые платья, танцы в сияющих огнями бальных залах, теплые мужские объятия. Прогулка по саду, во время которой его губы почти коснулись ее. Ее прекрасных полных губ, еще не обезображенных шрамами. Это был бы ее первый поцелуй. Ей хотелось рыдать: теперь этого не будет. Тех губ никто не коснется. Их больше нет. Лиана поклялась отказаться от телесных радостей, служить людям, не думая о собственных желаниях. И потом, все равно ни один мужчина не захочет поцеловать ее сегодняшнюю.
