— И ты тоже, Дженна. Подумай сама: тебе уже двадцать пять, а ты все еще не замужем, и здесь, в Шотландии, шансов на семейное счастье у тебя нет.
У Дженет горестно сжалось сердце — как жесток с ней отец! Впрочем, она никогда не чувствовала себя своей в отчем доме, напротив, родные чуть ли не с самого рождения давали ей понять, что считают ее тяжким бременем, нет, хуже, позором семьи, ведь на ее теле была «дьявольская отметина». Как отнесется к такой невесте заокеанский жених? Не станет ли она позором и для него? Предупредил ли его отец об этом ее недостатке?
Но что может быть хуже этого холодного дома и родных, принявших сторону захватчиков, которые расправляются с шотландцами с поистине варварской жестокостью? Разумеется, до Дженет дошли ужасные слухи о битве при Каллодене и резне, устроенной после нее англичанами, которые не щадили никого — на раненых мужчин, ни женщин, ни детей. Говорят, английские офицеры смеялись, делясь друг с другом леденящими кровь подробностями…
— Значит, вы предложили ему мою руку без моего согласия? — не удержалась от последней колкости девушка, прекрасно понимая, что волю отца лучше выполнить.
— Я был уверен, что ты обрадуешься долгожданному замужеству.
— А мой жених знает, что меня считают старой девой и «синим чулком»?
— Все в твоих руках, Дженна. Мы ведь понимаем, почему ты предпочитаешь чахнуть над этими проклятыми книгами и портить себе глаза.
— Что, если я откажусь?
— Тогда тебе придется покинуть наш дом.
— Мама тоже так считает?
— Да.
У Дженны снова заныло сердце от тоски и безысходности. Отец с матерью ни разу за всю жизнь не приласкали ее, а сестры в детстве жестоко издевались над «меченой», потом, повзрослев, принялись изводить ее жалобами, что она испортила им жизнь, поскольку с такой родственницей у них не было шансов выгодно выйти замуж: считалось, что у «меченой» дурная кровь, и возможные женихи боялись перенести проклятие на себя и своих будущих детей.
Барбадос… Девушка знала, что это остров в Карибском море и что английское правительство отправляло туда пленных якобитов в рабство на плантации…
Для нее уехать на Барбадос значило покинуть опостылевший дом, убежать от ненависти, которой окружили Кемпбеллов горские кланы, даже те, что поддержали англичан при Каллодене: никто из них не забыл убийство Макдональдов в Гленко, хоть с той поры и прошло немало времени.
Дженет прогнала недобрые мысли о родных, хоть они и плохо к ней относились. От обиды ей хотелось заплакать, но она сдержалась: отец не должен почувствовать, как ей больно. Похоже, предложение уехать на Барбадос не лишено смысла — там ее ждет новая жизнь, собственная семья… Единственное «но»: если отец обманул ее, говоря, что сообщил жениху о родимом пятне, то не исключено, что, приехав бог знает в какую даль, она опять будет отвергнута… Хватит ли у нее сил, чтобы пережить этот удар?
И все же другого шанса у нее может не быть: в родных местах женихов не прельщало даже огромное приданое, которое давали за Дженет, уж очень они боялись, что у детей, которых она родит, тоже будет «дьяволова отметка».
«Что ж, — подумала девушка, — если достопочтенный Дэвид Мюррей меня отвергнет, я наверняка смогу получить место гувернантки. В колониях, похоже, большая нехватка женщин, если мистер Мюррей готов жениться неизвестно на ком. Значит, там должен быть спрос и на гувернанток».
Она подняла глаза на отца и сказала:
— Я согласна.
Как всегда, она надеялась заметить хоть какой-то знак одобрения с его стороны и, как всегда, ошиблась — во взгляде отца читалось только облегчение.
— Я напишу твоему жениху и сделаю необходимые распоряжения, — ответил он. — На подготовку к твоему отъезду уйдет не меньше трех месяцев. Корабль на Барбадос отплывает из Лондона.
Девушку охватили противоречивые чувства: печаль — оттого, что никто в родном доме не пожалеет о разлуке с ней, и нетерпение — это было первое в ее скучной, однообразной жизни приключение, да какое — путешествие за океан! В книгах ей часто встречались описания путешествий в заморские страны, и она жаждала посмотреть мир. Но она не смела и надеяться на нечто подобное, потому что из-за «метки» ее не брали даже в Эдинбург, хотя сестры в поисках женихов ездили туда не раз.
И вот теперь Дженет увидит и Эдинбург, и Лондон, и океан, и кто знает, может быть, если господь будет милостив к ней, в конце этого путешествия она обретет душевный покой и доброго мужа.
Франция, Париж
Алексу повезло — ему удалось без особого труда подыскать почти всем сиротам приемных родителей. Без постоянной крыши над головой остались только старшие дети, Мэг и Робин, да и то лишь потому, что отвергли опекунов, которые согласились их принять. В Париже собралось большое якобитское землячество, и единомышленники охотно пошли Алексу навстречу, предложив кров несчастным сиротам, но одиннадцатилетняя Мэг и двенадцатилетний Робин, которые видели своими глазами гибель родных от рук безжалостных убийц, а потом в течение восемнадцати месяцев умудрялись уходить от английской погони, мужественно снося все лишения, голод и холод, отказались покидать своих защитников: они доверяли только Алексу и Берку.
Дети так и заявили Алексу и, как ни пытался он их переубедить, ничего не хотели слушать. Он отвез было Мэг и Робина во временное пристанище — дом одного французского аристократа, отца троих детей, но оба упрямца без промедления сбежали и снова оказались у дверей Алекса.
Увидев их лукавые мордашки, Алекс вздохнул и дал себе слово найти для них опекунов во что бы то ни стало. Но в глубине душе он был даже рад, что они вернулись, ведь за долгие месяцы, что Алекс спасал и защищал детей, он очень привязался к ним, хотя ему казалось, что его ожесточенное страданиями сердце давно окаменело. Он не чувствовал одиночества, пока рядом были маленькие спутники. Они в нем нуждались — чем не повод жить дальше? Теперь же придется искать новый…
Алекс взглянул на себя в зеркало, висевшее на стене, — глубокий шрам рассекал правую щеку, приподнимая уголок рта, словно с его лица не сходила ухмылка, из-за которой мужчины смотрели на Алекса с удивлением, а женщины — либо со страхом, либо с похотливым интересом. Последнее особенно раздражало Алекса, еще помнившего времена, когда женщины встречали его совсем другими взглядами — восторженными и многообещающими.
Тогда у него не было недостатка в любовницах, а незадолго до Каллоденской резни он даже начал подумывать о женитьбе. Где нынче его нареченная, красавица Мэри Фергюссон, да и жива ли она? Алекс этого не знал, как не знал и того, где будет теперь его дом и что его ждет в будущем. Впрочем, на милость судьбы ему, нищему, рассчитывать не приходилось. А ведь были времена, когда он, разряженный по последней моде, не моргнув глазом, просаживал в карты огромные деньги. Увы, все в прошлом, теперь каждый грош на счету.
Блестящий лорд Алекс Лесли, мот, гуляка и любимец женщин, превратился в жалкого бродягу без титула, будущего и даже без имени — узнай англичане, что он не только остался в живых, но и долгое время нападал на их обозы и заставы, они бы выместили свою злобу на близких ему людях: сестре и маркизе Брему-ре, который неожиданно для Алекса в трудную минуту пришел ему на помощь. Вот почему Алекс взял себе другое имя — Уилл Мэлфор. Хотя кое-кто из живших в Париже беженцев знал, кто он на самом деле, или догадывался, что под личиной простолюдина Мэлфора скрывается высокородный вельможа, тем не менее никто не задавал лишних вопросов. Спасенные дети рассказали, как он много месяцев водил англичан за нос, уходя от погони, и этого оказалось достаточно, чтобы земляки, сами несчастные беженцы, сразу приняли Алекса. В шотландском землячестве даже прошел слух, что он и есть знаменитый разбойник Черный Валет, задавший жару англичанам.
