Внезапно ночную тишину разорвало несколько выстрелов. Дети поспешно спрятались за ближайшими деревьями, и старшие зажали ладошками лошадиные морды, шепотом уговаривая испуганных животных успокоиться.
— Оставайтесь здесь! — вполголоса приказал Алекс, передавая поводья Робину. — Если я не вернусь, постарайтесь добраться до нашей пещеры, переждите там несколько дней и отправьте Мэг в Бремур, это в двух днях пути на восток. Там вам помогут.
Но едва Алекс шагнул вперед, как со стороны перевала раздался знакомый свист — так свистеть мог только один Берк. Слава богу, он жив, значит, путь свободен! Знаком приказав Робину позвать остальных, Алекс двинулся вперед, ведя за собой двух лошадей, свою и Берка.
Через несколько минут кавалькада миновала два неподвижных тела, распростертых на земле у костра — он шипел и сыпал искрами, потому что один из убитых, падая, порвал самодельный экран, защищавший пламя от ветра и влаги. Чуть поодаль лежали еще два человека, один из которых, по-видимому только раненый, застонал. Алекс остановился, раздумывая, что предпринять, Берк же вытащил из-за пояса кинжал и направился к раненому с явным намерением его добить.
— Не надо, — приказал Алекс. — Просто свяжи его.
Разумеется, им двигало не сострадание к англичанину, он жалел детей — хватит с них насилия, они и так видели слишком много крови. Берк, недовольно скривившись, все же подчинился. Отрезав от солдатских панталон два длинных лоскута, он крепко связал ими англичанина. Алекс нашел брошенный солдатами фонарь, — к счастью, он не погас, — и маленькая процессия продолжила путь. Берк сожалел, что не смог избавить детей от этого кровавого зрелища, но ему просто не хватило времени спрятать трупы.
Теперь тропа шла под уклон. Сколько времени осталось до прибытия шхуны? Похоже, никак не больше четырех часов. Надо было поторапливаться. Алекс прибавил шагу, и тотчас рана на ноге отозвалась привычной тупой болью. Конечно, ему лучше поберечься и снова сесть в седло, но если, не дай бог, измученная долгим переходом лошадь не выдержит, где взять другую? Замены не найдешь до самого побережья.
Бледная луна утонула в плотной пелене облаков и тумана, и только тусклый колеблющийся свет фонаря едва освещал убегавшую во мрак тропинку. Алекс тихо выругался — с больной ногой спускаться с горы в такой темноте было очень трудно. Стараясь не думать о боли, он стал смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть.
Дорога вниз заняла около часа. Оказавшись у подножия, Алекс огляделся — слава богу, горы остались позади, дальше беглецов ждала безлесная холмистая местность, пересечь которую не составит особого труда, к тому же среди холмов проще обойти английский патруль.
Одно плохо — мучительно ныла нога, некогда задетая мушкетной пулей. Впрочем, он сам виноват: не довел до конца лечение. Все бы ничего, обычно давняя рана не напоминала о себе, если Алексу не приходилось много ходить, но сейчас она отдавала болью при каждом шаге.
А ведь когда-то он с легкостью мог пройти миль десять кряду… При мысли об этом у Алекса перехватило горло — как странно устроен человек: он ценит только то, что теряет…
— Вам лучше ехать верхом, милорд, — заметил поравнявшийся с Алексом Берк. — Вы же не хотите, чтобы из-за вас мы опоздали?
Алекс кивнул — разумеется, он не собирался рисковать всем из-за глупой гордости — и рывком вскочил на лошадь. Берк же побежал вперед — разведать дорогу.
Через три часа они благополучно достигли побережья и в назначенном месте встретились с контрабандистами. Алекса и Берка обыскали, забрав кошелек с золотыми монетами, подаренный Алексу маркизом Бремуром. Это не слишком огорчило лорда Лесли, потому что часть денег он предусмотрительно зашил под подкладку камзола.
Сквозь дымку тумана над морем блеснул луч фонаря, и контрабандисты тотчас подали ответный сигнал. Алекс прижал к себе малышку Елизавету и Патрика Маклеода, некогда наследника предводителя могучего клана, а теперь несчастного сироту, вынужденного искать пристанища за границей. Берк взял на руки еще одного ребенка, а остальные семеро сбились в кучку рядом.
Из клубившегося над водой тумана вынырнул большой баркас и заскользил к поджидавшим беглецам. Одновременно с его появлением со стороны холмов послышались яростные крики, с каждым мгновением становившиеся все громче. Незнакомцы, обступившие беглецов, моментально растворились в темноте, а Берк с Алексом и их подопечные прыгнули в холодную воду и устремились к быстро приближавшемуся баркасу.
Позади прогремел выстрел, потом еще один.
Баркас подошел вплотную к беглецам, и кто-то из детей не выдержал, вскрикнул от страха и нетерпения. Навстречу потянулись мускулистые руки гребцов, и взрослые принялись передавать им детей. Когда все подопечные заняли места в баркасе, настал черед Алекса и Берка: тяжело перевалившись через борт, они тоже оказались в спасительной лодке.
В тот же миг гребцы взмахнули веслами, и баркас понесся прочь от берега. Воздух тотчас огласился гневными воплями и ругательствами, но вскоре все стихло, и спасенных, и их спасителей со всех сторон окутала густая мгла.
Неожиданно Алекс уловил едва слышное всхлипывание. Он тревожно огляделся — плакала малышка Елизавета. На ее мокром от воды платьице расплылось темное пятно. Бедняжка ранена!
— Потерпи, детка, — ласково проговорил Алекс, с замирающим от жалости сердцем ощупывая и перевязывая рану. — Клянусь, все будет хорошо, — добавил он, ободряя не столько девочку, сколько самого себя. В мозгу у него билась лишь одна мысль: «Только бы у французов на шхуне был хирург!»
Малышка перестала плакать и прильнула к Алексу — она ему поверила.
И эта вера камнем легла ему на сердце, ведь он считал себя недостойным этого чистого чувства, по крайней мере сейчас, когда собирался осуществить кое-какие планы. Но, несмотря на все сомнения, Алекс прижал к себе хрупкое тельце девочки, готовый защищать сироту, чего бы ему это ни стоило.
1
Шотландия, 1748 год
Дженет Кемпбелл перевела взгляд на письмо, которое держала в руке.
— Это решит нашу проблему, — сказал ее отец.
— Мою проблему, — поправила она.
— Нет, нашу, — не согласился отец. — Мы ведь тебе не чужие, и подозрение в колдовстве легло на всю семью.
— Он знает об этом? — спросила девушка, касаясь родимого пятна на своем предплечье, прикрытом длинной плотной перчаткой. Из-за этого пятна она практически никогда не снимала перчатки.
— Да.
— И все же делает мне предложение?
— Он доброго нрава и из хорошей семьи, Дженна. — Отец не смотрел на нее, вертя в пальцах гусиное перо. — Вдовец, он из-за детей не может покинуть сейчас Барбадос, чтобы найти себе новую жену на родине, но его детям нужна мать.
— Короче, он в таком же трудном положении, что и вы, отец, — ответила она сухо.
