Но он закончился. И он был последним. Стеклянные бутылки в Мещанском районе закончились тоже. Так что сдавать было нечего. В холодильнике звенела тишина. Хотелось тепла, гашиша и огромную порцию макарон с сыром. И секса, потом. Последнее желание было вполне осуществимо, но сначала требовались предыдущие.
— И как меня угораздило здесь родиться?
— Я вот не здесь родилась, а все равно я здесь.
— Н-да…
— Поехали в Индию.
— У нас на билет в метро денег нет.
— Займем у кого-нибудь. Зато там все по дешевке.
— Гашишевый рай.
— Просто рай.
— С собой можно привезти килограмма два, и расслабиться ненадолго.
— Поехали…
— Иди-ка ко мне.
— Уже не хочешь есть?
— Уже хочу, очень…
Он вошел в нее быстро, по инерции. Смуглые бедра закружились, завертелись. Из груди вырвалось хриплое дыхание, пропитанное запахом травки. Дождь стучал по старым, потускневшим стеклам. Напряжение нарастало, скатывалось вниз живота, готовое вот-вот выплеснуться. Плясали цветы на обоях, в рот попали ее черные волосы.
— Вот так, еще, еще…
Горячая, белая жидкость текла по смуглому животу. Он опрокинулся на спину, вбирая в легкие воздух из старой, помятой комнаты.
— Поехали.
— Ты серьезно?
— Здесь нам ловить больше нечего.
— Здорово.
— Если ты, конечно, не собираешься людям зубы лечить.
— К черту зубы! К черту людей!
— Да… А у нас совсем не осталось?
Самолет приземлился. Табло завертелось: Moscow SU 0535. Автобус уже ждал группу в преддверии раскаленного дня. В здании аэропорта было прохладно, но щеки Вити, обожженные солнцем Ришикеша, не прекращали пылать. Он прилетел на неделю раньше, чтобы все подготовить. В этом не было ничего необычного, он поступал так каждый год. И все же…
Один за другим начали появляться его ученики: Марта с припухшими щеками и ртом, черным от красного вина, ее подруга Белка в бархатном костюмчике D&G, Ден с растрепанными волосами и виноватой улыбкой, сосредоточенная Джульетта, шоколадная Лола… Кругом паспорта, голоса, индийцы, китайцы, англичане и бог знает кто еще. Меняют деньги, покупают минералку и шоколадки, торопятся в туалет. Из вечно распахивающихся дверей запах пряностей, навоза, бензина. Солнце распускает лепестки над городом. В автобусе заведен мотор — они придут с минуты на минуту.
Мгновение тишины. Ее походка — как всегда, по прямой линии, с которой она сбивается, лишь когда падает. Узкая ладонь тянет за собой огромный чемодан — ленивый и сопротивляющийся. Взгляд торопится, взгляд ищет.
— Ну, как полет?
— Отлично.
— Нормально себя чувствуешь?
— Чудесно. Я отойду. Оставлю здесь чемодан.
— Конечно.
Медовые глаза удаляются. Доллары на рупии, перед ней несколько людей, за стойкой гора бумажек, парень медленно подсчитывает, раскладывает. Уже все получили багаж, все пошли к автобусу. Он крепче сжимает черную ручку огромного чемодана.
— А как ты? Как дела? Ты загорел.
— Я обгорел. Позавчера решил пойти на Гангу искупаться и — вот.
«Если ничего не случится, увидимся через неделю», — сказала Аня. «Ничего», — она поцеловала его в щеку, а «ничего» кружилось в пряном воздухе Ришикеша всю неделю. «Ничего» жалило, мешая спать. Но теперь она была здесь. Значит, уже ничего не могло произойти.
— А долго еще ехать, Витя? — потягиваясь, произнесла Белка — высокий хвост, маленькие хитрые глаза на румяном блине лица.
— Да мы еще в Дели.
Смех прокатился по автобусу. Сквозь открытые окна врывался пыльный день, он забирался в ноздри, теребил кожу. Анна чувствовала, как ее тело, не успевшее прийти в себя после полета, накрывает новая волна усталости. Но она не обращала на это никакого внимания. Она была в Индии. После многих лет попыток, раздумий, лжесборов с лжелюбовниками она, наконец, вступила на землю Шивы. «Только теперь пришло время», — сказал ей Витя. Наверное… Наверное… Кто-то ел бананы, кто-то смотрел в окно. Ее группа, неизвестные, чужие ей люди, связанные с ней лишь нитью путешествия. Вокруг мелькали автобусы, забитые потными людьми, женщины в сари, смуглые ребята, моющиеся на заправке сильной струей воды из шланга. Автобус прокладывал себе дорогу смешным гудком, разгоняя мопеды и лениво плетущихся тощих коров.
— Аня, просыпайся. Просыпайся, остановка. Будешь выходить? — теплая рука слегка коснулась ее колена. — Ну что, выспалась? — улыбнулся ей Саша, сидящий рядом. Сорок пять лет, Вьетнам, Камбоджа… Бесконечная дорога кризиса среднего возраста. Кудрявые русые волосы с проседью падали на широкий лоб. На его руках угадывались красноватые пятнышки, с которыми он тщетно боролся не один год. Его голубые глаза улыбались, они были расположены к общению. Но Анна искала другой лазурный взгляд, потерянный среди душной дороги.
В кафе было шумно, липко, тесно. Она рассеянно посмотрела меню: lassi, vegetable rayta, nan… «Лучше ничего не есть», — мелькнуло в голове, а рядом его лицо в профиль, готовое повернуться к ней в любой момент. Скрываясь от бесчисленных голосов, собранных в milkshake, Анна вышла на улицу. Вокруг множество цветов: розовых, фиолетовых, желтых. Над ними, захваченные полуденной жарой, лениво жужжали пчелы. Головокружение, пока едва ощутимое, подступало.
— А ты не ешь? — подошел Витя.
— Не хочу.
— Здесь нет ничего подходящего?
— Не переживай, я большая девочка, разберусь.
— Ладно. Но если что, говори, что-нибудь придумаем. Попросим кашку тебе приготовить.
— Взрастим?
— Точно.
Автобус прыгал на кочках, как на батуте. Сквозь облако пыли они медленно двигались к Гималаям.
— Саш, почему йога?
— Как-то так… У каждого ведь своя история. И у меня она есть. В йогу просто так не приходят. В прошлый раз в Индии я был в Керале. У нас собралась небольшая группа, человек пятнадцать, в основном девочки. Все со своими заморочками. Там никаких экскурсий не было, только йога — утром и вечером. В остальное время просто расслабляешься, ходишь на массаж. Душевный такой отдых получился. Все так вошли в ритм, расслабились, что к действительности сложно было возвращаться.
— А что в твоей жизни изменилось?
— О глобальном очень сложно говорить… Но, например, я бросил курить. Пару лет назад я свою жизнь без сигарет вообще не представлял. Знаешь, ведь это целый ритуал. Придешь в кафешку, выпьешь кофе, потом затянешься… Кайф! От этого сложно отказаться. Я уже занимался, пытался бросить, и все никак. И тут зимой лечу в Сингапур, а сигареты, которые всегда курю, с собой не взял. Продержался несколько дней, но чувствую, не могу. Пошел в какой-то ларек, говорю: «Дайте мне какие-нибудь местные». Думаю, может, мне их вкус не понравится. Маленький сморщенный китаец показывает мне — вот, мол, выбирай. Я смотрю: на пачках какие-то непонятные картинки. Вглядываюсь, но никак врубиться не могу, что ж это такое. А потом… Это фотографии раковых опухолей, такая антиреклама курения. То есть, представляешь, собрался ты покурить, а перед глазами такое. Даже и в кафе где-нибудь не достанешь. Я купил одну пачку, но как-то все желание пропало. С тех пор и не курю. И кофе теперь тоже не пью. А ты от чего отказалась?
