и дослужился до генерал-полковника. Тут ему 34 года, он родился в станице Каменской, что стало теперь Каменск-Шахтинском в Ростовской области. Был портным, организовывал профсоюзы по специальности, сидел в тюрьмах, во время Гражданской войны воевал под Царицыным, а в первой половине 1919 года — член РВС Украинского фронта. Осенью его отправили лечиться в санаторий, и кажется уже тогда начал понемногу сходить с ума.
Потом он окончил только два курса академии, ему удалили почку, много лечили, но уже в 1936 году начальник академии Август Корк, у которого Щаденко был заместителем, написал в рапорте Тухачевскому: «Докладываю: Состояние здоровья моего помощника тов. Щаденко чрезвычайно неблагополучно, по-моему, у т. Щаденко в любой момент может произойти припадок буйного помешательства. Прошу безотлагательно освободить тов. Щаденко от работы в Академии и передать его в руки врачей».
И командарма 2-го ранга Корка, и его адресата расстреляют в 1937 году.
Щаденко служил на разных должностях в Киевском военном округе, потом лихо проводил репрессии в армии, а во время Отечественной войны был заместителем Наркома обороны СССР и членом Военных советов фронтов. В сорок четвёртом его перевели в резерв, и до своей смерти он ничем не командовал.
Он навсегда связан с русской литературой. Первая жена его потерялась ещё до революции, а вот вторая — Мария Александровна Денисова-Щаденко (1894–1944), была адресатом знаменитой поэмы Маяковского «Облако в штанах»:
«Приду в четыре», — сказала Мария.
Восемь.
Девять.
Десять.
Вот и вечер
в ночную жуть
ушел от окон,
хмурый,
декабрый.
В Гражданскую войну Мария Денисова служила в агитационном отделе Первой конной, где рисовала плакаты. Тут-то она и сошлась со Щаденко, но дальнейшая судьба её скорбна. Она была скульптором, потом тяжело болела и, наконец, покончила с собой. Похоронена она на Новодевичьем кладбище — нет так, чтобы далеко от Маяковского. Там же похоронен и сам генерал-полковник Щаденко. Памятник его величественен, как и подобает — с бюстом, украшенным многочисленными орденами.
Конец жизни Щаденко окружён вполне макабрическими слухами. Военный прокурор Афанасьев вспоминал, что «К концу жизни он стал совершенно ненормальным. К чванству и кичливости прибавилась какая-то патологическая жадность и скопидомство… На собственной даче он торговал овощами и копил деньги. Заболев, он повез в Кремлевскую больницу свои подушки, одеяла и матрац. Когда он умер, в матраце оказались деньги — свыше 160 тыс. рублей. На них он умер».
В итоге его именем названо множество улиц и колхозов.
Наконец, те, что стоят по краям, и те, кого вобрала в себя мясорубка Гражданской войны.
Справа стоит Александр Яковлевич Пархоменко (1886–1921). Ему тут 34 года, Он родился под Екатеринославом, член партии с 1904 года, то есть с восемнадцати лет. Имя его рода упоминается с Гетьманщины, он воевал в Великую войну, в 1919 начальник Харьковского гарнизона, затем в Первой конной армии. Недобро поминают его за террор в Ростове-на-Дону. В феврале 1920 года из штаба Восьмой армии, которая только что вместе с армией Буденного заняла Ростов-на-Дону, в Москву ушла телеграмма следующего содержания: «Армия Буденного разлагается с каждым днем. Установлены грабежи, пьянство, пребывание в штабе подозрительных женщин, по слухам, были случаи убийства наиболее сознательных товарищей. Буденный перестает считаться с кем-либо. Бесчинства, творимые им на жел. дор., совершенно невероятны: непрерывные захваты топлива, паровозов, вагонов экстренных поездов, расхищение трофейного имущества. За каждой частью следует хвост вагонов, наполненных женщинами и награбленным имуществом. По заявлению тов. Миронова, число таких вагонов около 120 на дивизию».
В Польскую войну командовал дивизией и воевал в Северной Таврии против войск генерала П. Н. Врангеля. Он успел получить два орден Красного знамени, но 3 января 1921 года махновцы неожиданно напали на совершавший марш штаб 14-й кавдивизии у села Бузовка Таращанского уезда Киевской губернии. В этом бою они порубили почти всех, ну и Пархоменко в том числе. Впрочем, говорят, что это были люди атамана Кибца-Бондаренко, погибшего в этом же бою. Кстати, брат Пархоменко был анархистом и погиб в тот же год в бою с красными.
В 1942 году сняли пафосный фильм «Александр Пархоменко», в основе которого был проходной роман Всеволода Иванова, но к исторической правде он имеет мало отношения.
А вот слева, в кожанке, поставив начищенный сапог на пень, стоит Фёдор Алябьев, о котором известно меньше всех. Он был командиром бронепоезда, вернее, нескольких бронепоездов. Он, как и Ворошилов, был из Луганска, работал с ним на заводе Гартмана и, что примечательно, командовал бронепоездом «Товарищ Ворошилов».
Он воевал под Царицыном. Тогда у красных было 26 бронепоездов, и 15 из них воевали под Царицыном. Но 15 июня 1919 года на станции Синельниково его захватили части 1-й Кавказской казачьей дивизии Шкуро. «На поезде находились оба руководителя царицынских бронепоездов — Федор Алябьев и Дмитрий Рудь. Судя по всему, поезд попал в засаду устроенную шкуровцами. По имеющимся сведениям, один из них был зарублен когда команда пыталась покинуть бронепоезд, а второй повешен внутри поврежденной бронеплощадки». «Генерала Шкуро» в его железнодорожном воплощении переделали из «Товарища Ворошилова» — он бодро стрелял в красных под Лозовой, но из-за невозможности перегнать его на юг, белые сбросили бронепоезд в Дон при отступлении из Воронежа.
Имя Алябьева, впрочем, сохранилось в истории Красной армии. Во время Отечественной учебный центр бронепоездов назывался «1-й отдельный учебный Краснознамённый полк бронепоездов имени Алябьева».
Еврей Оцуп снимает украинцев и русских. Он проживёт длинную жизнь, как и двое на снимке.
Война кровава, а гражданская война — вдвойне, потому что рвутся под ударами шашек родственные связи. Брат идёт на брата.
Некоторые, впрочем, успевают сфотографироваться.
Глухо.
Вселенная спит,
положив на лапу
с клещами звезд огромное ухо.
III. Флажковая сигнализация
Русский с китайцем братья вовек.
Крепнет единство народов и рас.
Плечи расправил простой человек,
С песней шагает простой человек,
Сталин и Мао слушают вас.
«Москва — Пекин». Музыка Вано Мурадели, стихи Михаила Лукашина.
Конечно, сейчас этот советский плакат вызывает неумное зубоскальство. Вообще, советские (да и китайские, к примеру) плакаты о дружбе старшего брата со своими, приобретёнными после Второй мировой войны друзьями, по выражению одного человека, напоминают постер фильма о гей-паре, работающей на одном заводе. Даже на
