все эти заявления и рукопожатия ровным счётом ничего не значили. И Пиноккио это знал, ведь между ними, помимо взаимной антипатии, повисло ещё и исчезновение контрабандиста Дино Кальяри по прозвищу Камбала.
Конечно, никто не мог упрекнуть в этом Буратино. Парень надеялся, что свидетелей не было. Если бы они были, никто, а тем более Томазо, не стал бы медлить с ответом в течение трёх месяцев. А раз свидетелей не было, значит, никто формально в исчезновении Дино не виноват. Да и мало ли что могло произойти с контрабандистом, он мог попасть ночью под пароход, ведь такие случаи бывали. Всё было так.
Да вот только Томазо был не тот парень, чтобы верить в случайности. К тому же больно много было загадочных совпадений. Например, цыгане сдулись, спасовав перед пацаном, и Николай контракт не возобновлял, и Дино сгинул невесть где. В общем, всё складывалось на редкость удачно для «фанеры», как за глаза именовал Пиноккио Томазо. Сам же Пиноккио чувствовал, что рано или поздно придётся разбираться с Рыбаком, но парень надеялся, что эта неприятная задача станет перед ним нескоро. Но, тем не менее, он повторял своим орлам, когда хотел их немного подстегнуть: «Мало у нас времени, пацаны, мало. Скоро у нас будут большие неприятности, и нам нужно к ним подготовиться».
Буратино торопился, сил не жалел, денег тоже. Он осуществлял проект, на который сделал ставку. Он строил маленький винокуренный завод. А хлопот с заводом вышло много. Проект Говорящего Сверчка, а ведь именно он надоумил нашего героя, был блестящ. Но только на бумаге, а вернее, на словах. В жизни нашему деревянному предпринимателю пришлось столкнуться с массой самых непредвиденных ситуаций.
Глава 2
Настоящее дело
Во-первых, городской учёный по прозвищу Дуремар, разработавший самогонную установку, не постеснялся проявить свой гений даже, казалось, в таком простом деле, как добыча спирта. И разработал проект агрегата с достаточно сложным технологическим циклом и большой производительностью. Учёный не поленился и разработал систему фильтров, которая должна была довести продукт до совершенства.
— Ого-го, — чесал затылок Буратино, разглядывая чертежи. — Это что же получается, продукт от начала процесса до конца должен пройти девять фаз переработки?
— Да, — восклицал учёный, — в том-то и фокус, мой юный друг. Смею вас уверить, вы добьётесь необыкновенного качества, и ваш несчастный отец никогда не будет страдать похмельем.
— А что это? — Буратино указал на непонятный узел.
— Это? А это центрифуга, вещь очень нужная, она позволит добиться необыкновенно высокого качества сырья. А сырье, друг мой, в этом деле имеет немаловажное значение.
— Да уж, — только и ответил Буратино.
А когда наш герой шёл с чертежами под мышкой, он говорил сам с собой:
— Чёрт меня возьми, как это тётка Джульетта всю жизнь торгует самогоном без центрифуги и без семиступенчатого фильтра. Впрочем, нам по старинке жить нельзя, нам нужны новые технологии, ибо новые технологии открывают новые горизонты.
Так говорил себе Буратино, но, тем не менее, от центрифуги решил отказаться ввиду сложности её технического исполнения. Отказаться от центрифуги оказалось не так и сложно, а вот создать сам агрегат — сложнее. Целых две недели нашему герою потребовалось, чтобы найти жестянщика, который согласился бы взяться за такой сложный заказ. И согласился он за него взяться только за сумму в два с половиной цехина. Жестянщик был человек суровый и, судя по цвету его носа, не дурак «поддать». Несмотря на это, аппарат он изготовил на самом высоком уровне. Не аппарат получился, а конфета, хотя и делал его мастер целый месяц.
Пиноккио трижды приходил к нему в течение этого времени и они подолгу ругались. Но это была ругань специалистов, которые уважали друг друга:
— А я вам говорю, маленький вы носатый невежа, что эта пеньдюлина здесь не пришей к этой самой части тела рукав. Вот! Нипочём она здесь не нужна, — дыша перегаром, говорил жестянщик.
— А вы чертежи видели? — не соглашался Буратино.
— А что мне чертежи, их что, Господь Бог начертал? Они что, безупречны, что ли? Говорю вам, не нужна она здесь, обвари меня компот. Только утяжеляет всю конструкцию лишними жёсткостями.
— Так что, и жёсткости, по-вашему, не нужны?
— Жёсткости здесь не нужны, зачем они здесь? Они рассчитаны на рядовую сталь, а мы с вами взяли ХСНД-20, ей с плановым давлением справиться — раз плюнуть. Это для неё не давление, а ласка.
— А вы это сами подсчитали, уважаемый инженер? — язвительно спрашивал Буратино.
— Не сам, — признавался мастер, — я по регистровой таблице Ллойда смотрел. И смею вас уверить, сталь очень хорошая. И плановое давление будет держать без всяких жёсткостей.
— А вдруг что с клапаном? — не сдавался Буратино.
— С клапаном? А что с ним может быть? Начерчен грамотно, сделан правильно, — отвечал жестянщик.
Вот так они потихоньку и ругались с мастером, а наш герой приходил к выводу, что учиться он всё-таки не бросит, хотя последнее время такие мысли и посещали его.
А после изготовления агрегата моментально возникла ещё масса вопросов. Оказалось, что сарайчик мал, что под аппарат нужен фундамент, до самого сарая его не дотащить, так как нету дороги. Все эти вопросы вставали перед Пиноккио, и все приходилось решать ему. Мало того, эти вопросы, помимо умственной и физической энергии, требовали и капитальных вложений. Правда, в это время Пепе Альварес принёс ему два цехина за реализованный баркас и товары Дино Кальяри, но и этого было мало.
Тем не менее, Буратино был счастлив, он осунулся, ел на ходу, мало спал, но был счастлив. Парень сильно подрос за это время, и модная одежда смотрелась на нём комично, но он не замечал этого. Буратино был поглощён увлекательным делом и на всё остальное у него просто не оставалось времени.
— Лука, сколько возов гравия засыпали в овраг?
— Шесть, — отвечал Крючок, он теперь выглядел, как заправский подрядчик. У него была маленькая кепочка с козырьком, папка под мышкой и карандаш за ухом. — Рабочие начали гравий трамбовать — осел зараза. Придётся ещё привезти два как минимум.
— Долго, — говорил Пиноккио, — и дорого. Чёрт, какой маленький овраг, а заровнять его денег стоит ужас сколько. Рокко, ты бы, кстати, сходил к печнику, когда он начнёт с фундаментом под котёл? Поторопи его.
— Ладно, — отвечал Чеснок, — возьму с собой Фернандо на всякий случай.
— Только без рукоприкладства. Тактично поговори с ним, но доходчиво. Кстати, ты огнеупорный кирпич от обыкновенного отличишь?
Не-а, что же я слесарь что ли?
— Не слесарь, — согласился Буратино. — Тогда посмотри,
