весь погром и завалилась на бок, отключившись от действительности в спасительное небытие.
— Пиздец ты, Зойка, натворила, — послышался голос мужа.
Зоя была в сознании, когда приехал врач и перебинтовал ногу. Рана оказалась глубокой. Кровью перепачкан весь пол. Валерка успел перетянуть ремнем на колене над разрезом, иначе бы она просто истекла кровью. У нее кружилась голова. Зосю стошнило прямо на мужа, когда тот нес ее на руках в машину.
Слова иссякли. Зоя молчала всю дорогу до больницы, и старалась на Валеру не смотреть. Так было тошно и противно. От себя. От него. От ситуации в целом.
Ей прочистили рану. Обкололи и наложили швы. Взяв всякие анализы, оставили в стационаре в отдельной палате.
— Поговорим, когда ты успокоишься и начнешь трезво смотреть на вещи, — процедил Кречет.
— Иди в жопу, козел, — ответила она и решила поспать.
Решение у Зоси плотно сформировалось. Она не станет жить с таким человеком, не будет держаться за притворный брак. Пусть Кречет катится, куда пожелает на все четыре стороны.
Следующий день все изменил.
— Зоя Леонидовна, мы получили результаты ваших анализов. Придется уменьшить дозировку некоторых препаратов…
Мужчина в белом халате с сединой на висках, что-то хмуро читал на планшете. Водил пальцем по экрану и загадочно хмыкал.
— Что, доктор? — нетерпеливо спросила Зоя, облизнув пересохшие губы.
— Да, уважаемый. Что с моей женой? — Кречет вошел вальяжно, будто только его и ждали. Костюмчик надел, белую рубашечку. Свеженький, явно из салона благоухает.
— Уровень ХГЧ в крови, говорит, что вы беременны Зоя. — Пять недель… Я бы порекомендовал прерывание. Возраст. Понимаете? И у вас выявлены проблемы со свёртываемостью крови. И эндокринные показатели. При родах вы можете…
— Спасибо! — рыкнул Валерий. — Мы в ваших рекомендациях не нуждаемся. Вы можете оставить нас с женой наедине? — оскалился на врача.
В этот момент весь цивилизованный налет с лица Валерия слетел. Зрачки неестественно расширены, ноздри раздулись.
— Я… — выдохнула Зося, в полном шоке от осознания, что никакая она не климаксичка, а еще способная зачать женщина. А потом ошпарило сознание. — Мне нельзя. Надо сделать…
— Заткнись! — он как-то быстро оказался рядом и навис над ней, хищно вглядываясь в бледное лицо на фоне больших ошарашенных глаз.
— Но…
— Замолчи, я сказал! — схватил ее руку и сдавил, будто не рука это вовсе… за шею хотел придушить. — Зоя, ты родишь этого ребенка. Мальчика. Я всегда хотел наследника.
— Нет-нет! — замотала она головой. — Пусть тебе молодуха рожает.
— Она не может.
Отпустив ее ладонь, отошел к окну. Засунув руки в карманы, смотрел на березу, скидывающую желтые листья на ветру. Слышно, как тяжело он дышит.
— Валер, я могу умереть. Ты же слышал, — она тихо проговорила, почти шепотом. Так страшно стало. Все волосы на голове приподнялись. — Валер…
— У тебя будут лучшие врачи, круглосуточный уход. Любой твой каприз будет выполнен. Роди мне сына, Зось. И я отпущу тебя.
От этого «отпущу» потянуло замогильным холодом.
Глава 4
— Валера, что ты творишь? Ты нормальный вообще? — ее подхватили с двух сторон и вывели из палаты… В чем была, в одной ночной рубашке, даже тапки надеть не успела.
— Зося, ты пыталась подкупить медсестру и сбежать. Доверия тебе нет, дорогая… Теперь только так, — он шел следом, сделав морду лопатой и спокойно смотрел, как она извивалась, дергала руками, пытаясь по пути зацепиться хотя бы за косяк. Зое удалось на одном из поворотов схватить дверь, но ее тут же открепили в четыре руки.
— Смотри, что ты наделала, Зосенька. У тебя рана открылась, — муж покачал головой, словно она пакостливый ребенок.
За ними действительно тянулась дорожка из ярко-красных капель. Бинт намок, окрашиваясь в багровые тона.
— Вале-ра, — захлебываясь слезами, просила она. — Мне. Нужен врач. П-пожалуйста.
— Зоя Леонидовна, на этот случай у нас есть с собой, — ее плотно прижали к стене, чтобы не трепыхалась. В плечо ужалила игла.
Зосю трясло так, что ноги не держали.
— Ва-лер, ты не человек. Не-ненавижу! Ненавижу! — выкрикивала, слабея с каждым разом.
— Взаимно, любимая, — скривился в подобии ухмылки.
Кречет стоял, скрестив руки, наблюдал, как ее заталкивают в машину на заднее сидение. Хлопнула дверь, словно крышка гроба, отрезав ее от остального мира.
Зоя долго горько плакала, не стесняясь некрасиво открытого рта, размазывая слезы и сопли. Ее утирали платочком. Зося отмахивалась, кидалась в драку. Пробовала кусаться. Заскулила протяжно, когда поняла, что ничего не поможет. Это западня, из которой выбраться практически невозможно. Она зажата с двух сторон сильными мужиками. Третий крутит руль, посматривая на нее через внутреннее зеркало. Музыку врубил, гаденыш. Вивальди «Времена года».
Два молчаливых мордоворота, терпевшие всю дорогу ее выходки, отворачивались. Зоя описалась. Да, она обмочилась от страха, организм так среагировал на стресс. Потом начала мерзнуть и стучать зубами, ерзая попой по сырому. Один из ее тюремщиков снял пиджак и накинул на плечи. Второй, со свистом выпустив носом воздух, стянул с себя носки и поочередно, хватал за лодыжки, чтобы натянуть ей на грязные пятки.
— Вы все — соучастники преступления, — додумалась им сообщить, чтобы знали. — Это похищение, удержание человека насильно. — Угрозы сиплым голосом их не напугали.
— Куда меня везут. Вы хоть это можете сказать? — она уже отчаялась, что не может ничего из дундуков выбить.
— Зоя Леонидовна, не о чем беспокоится. Будет вам врач, природа с красивым видом, все удобства…
Угу, успокоили!
У нее в голове не укладывалось, как такое может быть… Валера, отправил ее в полную изоляцию, лишив всего: свободы, выбора, круга общения. Зоя даже дочери не может сообщить о своем положении, подруг позвать на помощь. Без сомнения, Кречет наплетет историю, что супругу отправил на курорт или что-то подобное. Но сколько он будет врать? Все восемь месяцев?
Зое было жалко себя. Жаль этого ребенка, который решил прийти так поздно, так не вовремя. Они обречены. Если будет выбор, то Валера с легкостью пустит ее в расход, лишь бы получить ребенка. А если это будет девочка, не сын? Станет ли муж так же давить? Возможно ли выторговать себе жизнь?
Господи, как сложно. Неимоверно тяжело. Выбор без выбора. Как же хочется жить! И при этом сохранить ни в
