текли крупные прозрачные слезы, но она будто этого не замечала.
— Зой, еще ничего не доказано. Вот! — продолжила Белович, ткнув в рыжую подругу пальчиком. — Зачем понапрасну убиваться? Ты прямо, сама не своя, — подхватив Зосю под руку, повела в сторону фуршетного стола с закусками и пирамидой из бокалов с шампанским.
Ловко выдернув два фужера, она один всунула Зое в руку, а из второго отпила сама.
— Пахнет кислятиной, — поморщила нос Зоя Кречет и поставила обратно на столик. Взяв небольшой бутерброд с икрой, начала жеваться, совершенно не чувствуя вкуса во рту.
— Не знаю, нормальный шампусик, — пожала плечами Тоня, выпробовав половину содержимого бокала. — Ну, хочешь, я запрошу съемку? По-тихому, конечно, — она, приблизив красивое лицо дыхнула на Зосю винным ароматом. Заговорщически оглянулась по сторонам. — Наша фирма занималась там установкой охранки и прочей электроники. Зось, но если кто-то узнает, что я…
— Никто не узнает, Тонечка, даю слово! — словно проснувшись, жарко зашептала Зоя, обхватив запястье подруги, и совсем не замечая, что сжимает тонкую руку до синяков.
Валера был прав, поход с подружками на выставку действительно ее успокоил. Прошло три дня. Зося отвлеклась, занимаясь дизайном зимнего сада для дома Савицких. Ей утвердили смету и ассортимент саженцев. Зоя Кречет, несмотря на состоятельность их семьи занималась любимым делом, показывая пример дочери, что она не только домохозяйка, но и талантливая и успешная женщина.
В вечер пятницы в ее дом ворвалась Антонина Савицкая с диким и лихорадочным блеском в глазах.
— Зось, — жалобно пропищала она, кусая нижнюю трясущуюся губу. — Мне так жаль, родная… Так жаль. — Сунув руку в карман белого плаща, Тоня вынула маленькую флешку и протянула ее на раскрытой ладони.
Сердце билось набатом, когда Зоя, не сразу попадая в разъем ноутбука, попробовала открыть файлы. Рядом подруга, швыркая носом, печально смотрела на нее, часто вздыхая.
Жестокая правда обрушилась на ее хрупкий, ничем не защищенный мир иллюзий. Дружная семья. Муж, за которым, как за стеной. «Ты для меня одна навсегда».
Правда была грязной, отвратительной и больной. Зося, заткнула рот, чтобы не закричать как будто ее резали по живому. Едва балансируя на ногах, она, шатаясь, доплелась до туалета и ее вырвало горечью, смертельной обидой и пониманием, что как раньше уже никогда не будет.
— Зосик, вызвать врача? — Савицкая принесла ей стакан воды, в который накапала успокоительного. Сама выпила и ей принесла.
Тревожно за Зоюшку. Лежит, бледнее простыни со страшно выпученными глазами. Дышит через раз.
— Сдохнуть хочу, Тонь, — слабо ответила Зоя. Ей понадобились силы, чтобы чуть приподняться и выпить раствор пустырника.
— Зось, отдохни. Потом подумаем, что делать, — Тоня нашла плед и укрыла подругу.
Осторожно погладила по огненным волосам, думая про себя, что Кречет — мудак конченый. Зоя — красавица с волшебными зелеными глазами. Как можно было ее променять на бледную блондинистую моль? Да, девка моложе… Блин, она в дочери ему годится! Вот, не зря Тоня ненавидит всей душой охотников. Есть в них гнильца, ее не может не быть. Убивать беззащитных животных способны только садисты с камнем вместо сердца. «Не ради пропитания, а ради забавы» — в душе Тони праведным огнем пылало негодование. Хорошо, что ее Эдик признает только рыбалку. Иначе, она бы не смогла морально потянуть…
— Я разведусь с ним, — прошелестел голос. Темные ресницы веером упали, закрывая отяжелевшие веки.
Глава 3
— Зося-а-а! Где моя любимая жена-а-а? — со стороны прихожей что-то тяжелое бухнулось об паркет.
— Не знаю, где твоя любимая. Же-на! — проворчала тихо Зоя и продолжила поливать из небольшой леечки цветы в гостиной. Она и шагу не сделает навстречу. Это раньше Зоя бежала и охая липла к нему, кудахтая, щипая его впалые щеки: «Как похудел-то! Как оброс! Совсем что ли ничего не кушал там?».
Понятно теперь, про его худобу все. Потрахайся сутками напролет как кролик, еще не так схуднешь. Зосю передернуло от брезгливости. Пусть только полезет со своими нежностями, посмеет что-то упреком сказать!
— Зось, ну ты чего? Я, соскучился. Приехал домой с недельной охоты. Одичал там в лесах и полях. Думал, ты меня обогреешь, супчику домашнего предложишь, — вошел в комнату и посмотрел на нее как обвинитель на осужденную. Он присел на подлокотник дивана, свесив одну ногу и потер щетину на подбородке.
Зоя застыла с лейкой в руке и подняв голову, потянула носом.
— Чем это воняет? — нахмурила брови.
Кречет воззрился на нее как на седьмое чудо света, округлив глаза.
— Да-да! Явно чем-то стало попахивать, едва ты вошел. Не чувствуешь? — подняла вверх указательный палец.
— Зося с тобой все нормально? Ты так говоришь, словно я обосрался в дороге, — он оттянул вязаный свитер и всунул в шерсть нос, пофыркивая им. — Вроде, все нормально…
— Нет, не нормально! — взвизгнула Зоя. — Ты мне изменяешь со шлюхами, когда ездишь в этот загородный притон. У тебя там блондинка! В этот сезон белая деваха, в прошлый была чернявенька? Я. Все. Знаю, Валер. Бессмысленно отпираться. И хочу сказать, что ухожу от тебя, чертов блядун!
Зоя дала себе обещание держаться, не стать истеричкой… Но ее накрыло. Серьезно переклинило. Зося верещала так, будто ее убивают. Она кидала в Кречета вещи, все что попадалось под руку, до чего могла дотянуться.
Валера пытался ее скрутить и бросить на диван, но разъяренная женщина вывернулась, расцарапав ему лицо. Зоя разбила посуду из коллекции фарфора. Расхреначила плазму на стене. Кидалась венецианскими стульями. Она выла, ревела, бросала ему в лицо обвинения, называя его предателем и даже похлеще, на матерном…
— Зойка, это твоя любимая ваза! — взвизгнул супруг, увертываясь от «снаряда», летевшего в его голову. Буквально в сантиметрах от виска прошло. Кречет чуть не поседел. Он никогда жену такой не видел. От неожиданности впал в оцепенение и не знал, что предпринять.
— Ваза? Какая, нахрен ваза?! Ты мне всю жизнь сломал, тварина! Сердце разорвал напополам. На, получай! — в ее руке оказалась антикварная статуэтка Венеры.
Женщина металась разъяренной львицей в запертой клетке. Перед глазами багровая пелена. Хаос в голове кружит ее, вертит, как на карусели.
Ногой Зоя зацепилась за перевернутое кресло и упала, едва успев выставить руки. Прямо на осколки. Ногу пронзила боль и силы покинули Зосю. Она мутным взглядом обвела
