хорошо вооруженного врага. Ненависти к которому наблюдать у местных также не приходилось. А к убитому противнику видна даже жалость.
Убить таких ополченцев враг ещё, наверное, мог, а вот победить — уже нет.
Прощание
Жизнь батальона заключалась не только в ежедневных тренировках, посещении столовой и крепком сне. Подразделения батальона запирали с юга котел засевших в аэропорту Луганска ВСУ. Ежедневно по их позициям работала батарея наших минометов, которые приходилось выдвигать вперёд за свои позиции, чтобы хоть как-то достать противника.
Работали продуктивно: за день батарея могла отстрелять по противнику целый «Урал» мин. Огонь порой велся подолгу с одной позиции, и ответный удар не заставил себя ждать. Два миномётчика, спасая орудия из-под ответного огня, погибли. Через день я с моим другом из Москвы отправился с базы на отпевание в батальонный храм, а после на кладбище, где бойцам отдавались последние почести. У одного из гробов причитали близкие родственники, чуть вдали стояли друзья, лица ополченцев, прощавшихся с боевыми товарищами, были мрачно-сдержанны. Родственники второго бойца не смогли приехать на похороны с оккупированных территорий.
У местного же ополченца 1987 года рождения осталась жена и трое маленьких детей.
Маленькие дети на похоронах ещё не понимают, что произошло. Не понимают смысла происходящего, вот и маленькая дочка погибшего, белобрысый ребёнок, только любопытно выглядывала из-за маминой ноги, смущенная вниманием со стороны такого количества мужчин и женщин в зелёной одежде. Уже на поминках, где ополченцы тихо сидели, вспоминали мирные дни, они смотрели на молодых друзей погибшего, и спрашивали: отчего они ещё не в армии?
С этими местными ребятами, мне пришлось возвращаться на базу. По дороге отвечал на их вопросы: откуда я, давно ли приехал, скоро ли победа, как служится.
Решение вступить в ополчение они уже приняли.
Производственная травма
За всё время поездки в нашей группе обошлось без серьёзных происшествий. Но один из бойцов из первой партии на миномётных позициях получил царапину от миномётного осколка в большой палец ноги, который после наложения повязки быстро и без осложнений зажил.
У меня же случилась производственная травма. Не обратив сначала внимания на воспаление на пальце ноги, я всё так же продолжал тренироваться вместе с нашей группой, участвуя в пробежках, боевом слаживании и т. д. Но то, что воспаление долго не проходило, хотя и не сильно беспокоило, заставило обратиться в медпункт. (Вспомнилась недавняя история Валерии Ильиничны Новодворской.) Там «рана» была обработана мазью и наложена повязка.
На следующий день ходить стало значительно труднее и наступать на ногу приходилось осторожно, от утренней пробежки за воротами базы пришлось отказаться. Хотя тренировки, не требовавшие бега, я продолжил. Вечером, зайдя в медпункт поинтересоваться, как часто надо менять повязку, и сказав, что лучше совсем не стало, после снятия повязки был неприятно удивлён вопросом медика, нет ли у меня аллергии на антибиотики.
Воспалившийся палец был по новой обработан, и была наложена новая повязка, а в зад сделан щедрый укол антибиотиков. Оставшиеся дни на базе и на выезде на стрельбища или в церковь я продолжал весело хромать, что даже стало поводом для шуток.
Обращаться к доктору нужно вовремя.
Как и не пренебрегать гигиеной.
И автомат Калашникова, даже несмотря на то, что он Калашникова, надо регулярно чистить.
Что мы и делали, даже чаще, чем сами мылись, так как с водой на базе периодически были проблемы.
Присяга
На Успение Богородицы наша группа вместе с частью отряда поехала в батальонную церковь на праздничную службу. Новый не очень большой деревянный храм с золочёными куполами на окраине города. Оружие остаётся в машинах и выставляются караулы для охраны собравшихся, в храме меньше трети ополченцы, остальные — местные, много семей с детьми. Люди усердно молятся, красиво поёт хор. Во время службы долго молимся на коленях. Проникновенная речь священника. Ополченцы смущенно улыбаются, услышав про христолюбивое воинство.
Уже на улице, выйдя с хоругвями, святили воду, священник обходил и кропил собравшихся, люди радовались как дети. После, снова в храме, молодые ополченцы принимали присягу на верность России и казачеству. (Ещё до присяги наблюдал картину, как комбат с замами обсуждал, кому же надо присягать: варианты разнились от «веры, царя и отечества» до ЛНР, Новороссии и производных от них.)
Вся наша группа во время присяги сидела в тени храма на скамейке и наслаждалась тихим летним погожим днём. В этот момент к нам и подошла староста храма с ковшом воды; отпив из него, я дошёл до колодца наполнить флягу, а потом с флягой и полным ковшом поковылял к дозорным из нашей группы дать им воды и сменить их на посту, чтобы они тоже могли зайти в церковь. В оцеплении я и простоял вместе с местным ополченцем. С ним мы за разговорами обо всём и убивали время до команды к отъезду. Обсудили достоинства и недостатки АКМ и АК74 (в нашем отряде это была любимая тема обсуждения, при этом каждый был уверен, что у соседа калибр лучше и автомат надо поменять). Также по форме во мне сразу опознали приезжего и подробно расспросили, откуда я, чем раньше занимался и как до жизни такой дошёл. После опять пили воду из фляги, смотрели по сторонам, когда прихожане стали выходить из церкви, женщины подходили к нам, улыбались, благодарили, просили себя беречь, а я только смущенно улыбался им в ответ и обещал, что буду осторожен.
Стрельбище
Уже в первые дни нашего приезда в отряд командир нашей группы занялся оборудованием стрельбища для огневой подготовки всего батальона. Вскоре в карьер, где организовывали стрельбы, был оттащен старый «ЗИЛ» из местного ДОСААФ, которому уже в первый день изрядно досталось. Мне же удалось попасть на наш полигон уже перед самым отъездом.
Но перед этим где-то в бездонных залежах нашей базы нашли агитплакаты ВСУ про «переможные силы» и решили их использовать как мишени при отработке групповой стрельбы из засады. Все эти плакаты были старательно и с любовью укреплены в окнах кабины и также под машиной. Но перед основной тренировкой мы посветили некоторое время пристрелке нового оружия, полученного буквально на днях. После пристрелки группа приступала к отработке засады, со стрельбой очередями и т. д., но и в этот раз даже на стрельбище стрелять мне не пришлось (на той стороне я вообще не произвёл ни одного выстрела, хотя и участвовал в трёх зачистках и не сидел всё время на базе). В этот момент в карьер приехал наш командир батальона для отработки стрельбы из
