Его пальцы впиваются в мои бедра.
— Ты так легко готова отдать это прекрасное тело, не заставив мужчину сначала заслужить его. Тебя должны касаться только в качестве привилегии. Мужчина должен бороться, чтобы доказать, что достоин.
— Если бы я ждала, пока мужчина докажет, что достоин меня, я бы умерла одинокой старухой.
— Позволь пригласить тебя на свидание.
— Или можем пропустить скучную часть, и ты пригласишь меня домой, — я провожу губами по его шее, кусая мочку уха. — Мне не нужна честь или галантность. Я просто хочу тебя без одежды.
Он тихо стонет, но он не говорит «да».
— Ты много говоришь обо мне, а что насчет тебя? — мои зубы скользят по щетине на его челюсти. — По крайней мере, я живу своей жизнью. Знаю, чего хочу, и беру это. А ты настолько озабочен тем, чтобы быть настоящим джентльменом, что пропускаешь всю веселую часть. Думаешь, что все контролируешь, но просто скован. Сдерживаешь себя. Какая у тебя жизнь, если всегда сдерживаешься?
Его пухлые губы искривляются, и когда я смотрю в глаза Александра, то понимаю, что задела за живое.
Я беру его руки и провожу по выпуклости задницы.
— Я хочу, чтобы ты коснулся меня, и знаю, что тоже в этом нуждаешься. Так зачем лишать себя удовольствия? Хотя бы на одну ночь просто отпусти контроль.
Александр прижимается лбом к моему, грудь и плечи вздымаются, он с трудом дышит. Я почти слышу молчаливый спор, бушующий в голове.
Давай, Большой Парень.
— Забери меня домой, — шепчу я.
Но слова, которые никогда меня не подводили, действуют на этого мужчину как ведро холодной воды.
Он качает головой, отстраняясь, и бросает на меня полный сожаления взгляд.
— Прости. Не могу.
Затем он оборачивается и исчезает в толпе.
А я остаюсь гадать, как, черт возьми, меня только что отшили.
Глава 2
Александр
Я осторожно отворяю парадную дверь и пробираюсь в дом, стараясь закрыть ее бесшумно, и аккуратно положить ключи на столик в прихожей, дабы не создавать лишнего шума.
Но это бесполезно.
Звон металла, за которым следует топот маленьких ножек, эхом разносится по залу.
— Папочка!
Я включаю свет как раз вовремя, чтобы увидеть мелькнувшую массу непослушных темных кудрей, которая врезается в мою ногу, а за ней собаку Элли, которая прыгает, чтобы поставить передние лапы мне на ребра.
— Папочка, ты дома. Я дождалась тебя.
— Хотя я запретила, — Энни, няня, опирается на стену и качает головой, виновато улыбаясь.
Я хмыкаю, отталкивая Элли, чтобы поднять Джулиану на руки.
— Все в порядке. Мне в любом случае хочется пообниматься перед сном.
Джулиана обвивает меня руками и ногами, как коала, и кладет голову на плечо. Я закрываю глаза, наслаждаясь ее любовью и позволяя теплу успокоить встревоженное сердце.
— Мы можем вместе лечь в большую кровать? — спрашивает она.
— Конечно. Почему бы тебе не отвести Элли в мою комнату и не подготовить постель, чтобы я мог попрощаться с Энни и запереть дом?
Джулиана визжит, ничуть не уставшая, выпрыгивая из объятий.
— Пока, Энни! Пошли, Элли. Я говорила, что папочка разрешит нам пообниматься в его кровати.
Я качаю головой, когда они убегают в прихожую, как две подружки-воровки.
— Она не хочет обниматься. Просто использует меня ради кровати.
Энни усмехается.
— Она мастер манипуляций, а ей всего три.
— Я в ужасе от того, какой умной она будет, когда станет подростком, — хмыкаю я. — Как все прошло?
— Хорошо, как и всегда.
Энни — давняя подруга семьи, с которой я поддерживал связь после смерти родителей. Когда она узнала о Джулиане три года назад, то сразу воспользовалась возможностью помочь. Я неожиданно оказался в роли отца, а затем еще более неожиданно стал отцом-одиночкой, когда мать Джулианы отказалась от родительских прав. Энни находилась рядом, когда у меня никого не было, и стала важной частью семьи. Иногда кажется, что моя мать послала ее ко мне, потому что сама не могла быть здесь.
Энни надевает пальто, но прежде чем открыть входную дверь, поворачивается ко мне лицом.
— Ты же знаешь, что у тебя есть право на личную жизнь, Александр, — она понижает голос, бросив взгляд на прихожую. — Быть отцом не означает, что тебе не разрешается время от времени делать что-то для себя.
Я чувствую, как щеки краснеют, словно она видит во мне присутствие Арии.
— Я просто хочу быть рядом с Джулианой. Это мой приоритет.
— Так и должно быть. Но твое счастье тоже приоритет. Не позволяй чувствовать себя виноватым из-за этого. Родители сказали бы тебе то же самое, если бы были здесь.
Я притягиваю ее к себе для столь необходимых объятий.
— Спасибо тебе, Энни.
— Я просто хочу видеть тебя счастливым, — она прижимает ладонь к моей щеке. — Вот и все.
Я киваю.
— Я знаю.
Я смотрю на нее, пока та благополучно не оказывается в гостевом доме в нашем дворе, а затем отправляюсь в спальню, чтобы увидеть свою любимую девочку.
Джулиана раскинулась посередине кровати рядом с Элли — на подушке, как человек, кем себя и считает. Я останавливаюсь в дверях, грудь расширяется, а сердце замирает от увиденного.
— Как прошел день, папочка? — Джулиана трет шелковистый кусок ткани на одеяле. — Ты хорошо играл?
— Хорошо, — я падаю на матрас, отбрасывая кудри с ее лица. — А твой как прошел? Хорошо заботилась об Элли, пока меня не было?
— Ага. Энни дала держать поводок Элли, когда мы пошли гулять, — она морщит носик. — Но потом очень сильно покакала, и нам пришлось вернуться в дом за другим пакетом, потому что это был «два в одном».
Я запрокидываю голову назад и смеюсь.
— «Два в одном»? Это Энни так сказала?
— Ага. Это было
