отвратительно.
— Похоже на то, — я накручиваю одну из ее кудрей на указательный палец. — Ты хорошо помылась в ванне?
Джулиана закатывает глаза.
— Конечно, папочка. Я уже большая девочка. Я умею мыться сама.
— О, прошу прощения. Я так сожалею. Иногда забываю, какая ты большая, потому что в моей кровати кажешься такой крошечной. Может быть, если бы ты спала в собственной детской кроватке, я бы смог вспомнить.
Ее нижняя губа выпячивается.
— Но твоя намного лучше, чем моя.
— Наши матрасы совершенно одинаковые, просто моя больше, потому что я сам больше.
Она прижимается ко мне ближе, прижимаясь головой к груди.
— Просто я не хочу, чтобы ты был один в этой большой кровати.
— Один? — я отстраняюсь и смотрю на ее милое личико. — Где ты услышала это слово?
— В школе.
— Как думаешь, что оно означает?
— Это когда у тебя никого нет, чтобы спать с тобой в постели, — большие круглые глаза моргают на меня. — Мать МакКайлы спит в постели со своим отцом. Робби сказал, что его мать спит в постели с отцом. У Стеллы две мамы и нет отца, но ее две мамы спят вместе в одной постели.
А, я понимаю, к чему она клонит.
— Даже у меня есть кто-то, с кем можно спать в постели, — Джулиана тянется назад и проводит пальцами по шерсти Элли. — Ты единственный, кто спит один.
Я целую ее в макушку.
— Просто потому, что я сплю один, еще не значит, что я одинок, моя маленькая принцесса. У многих людей только одна мама или один папа. У некоторых нет ни мамы, ни папы, и их воспитывает кто-то другой из членов семьи. У всех семьи разные.
— Значит, ты не одинок?
Моя грудь сжимается от ее вопроса. — Нет, детка. Как я могу быть одиноким, когда у меня есть ты?
— Я не вечно буду рядом, знаешь ли. Однажды я поступлю в колледж. И ты не сможешь поехать со мной. Родителям нельзя в колледж.
Я хмыкаю, притягивая ее к себе и обнимая.
— Это еще не скоро, так что давай пока не будем об этом думать.
— Я просто говорю правду, папочка.
Мои брови взлетают вверх.
— Говоришь правду?
— Дядя Мак научил меня этому.
— Конечно.
МакКинли — единственный из товарищей по команде, кто знает о моей дочери. Он был рядом в тот день, когда мать Джулианы появилась на пороге с положительным тестом на беременность, и с тех пор хранит этот секрет. Не то чтобы я хотел скрывать Джулиану от друзей, или чтобы стыдился ее, или даже чтобы я им не доверял. Но Джулиана — весь мой мир, единственное, что действительно имеет значение. Я пытался оградить ее от вынужденного нахождения в центре внимания. Она не просила такого образа жизни, и я намерен держать ее подальше от этого так долго, как только смогу.
Вот почему не позволяю себе фотографироваться с женщинами или предаваться случайным связям, как некоторые другие мои товарищи. Я не могу рисковать тем, чтобы не оказаться рядом с Джулианой, когда она будет во мне нуждаться, потому что буду слишком занят тем, чтобы развлекаться где-нибудь в городе. Уже достаточно плохо, что хоккей отнимает меня у нее настолько, насколько это возможно, но по крайней мере я могу рационально объяснить, что это мой способ ее поддержать, а не какой-то внеклассный выбор.
Я скатываюсь с кровати и снимаю обувь.
— Я пойду помоюсь перед сном, а потом тебе пора спать.
— В большой кровати, да?
Я ухмыляюсь, глядя на ее надутое личико.
— Да, в большой кровати.
Она улыбается, зарываясь под одеяло.
Почистив зубы и переодевшись в пижаму, я ложусь в кровать и некоторое время наблюдаю за спящей Джулианой. Это успокаивает, я слежу за тем, как поднимается и опускается ее грудь, когда та вдыхает и выдыхает через крошечные приоткрытые губы.
По правде говоря, я одинок. Быть родителем достаточно изолирующе. Добавьте к этому расписание профессионального спортсмена, и становится вдвойне трудно иметь личную жизнь и установить настоящую связь с кем-то.
Мое одиночество — единственная причина, по которой я почти поддался на уговоры Арии.
Боже, чего бы я только не отдал, чтобы поддаться ей всего на одну ночь. Она великолепна и чертовски задириста. Притяжение налицо. Эти пухлые губы и греховные изгибы, подчеркнутые почти отсутствующим платьем. Как легко было бы ответить «да» и побаловать себя. Потерять рассудок и забыть об обязанностях, забыть, кем я должен быть, забыть о том, что правильно, а что нет.
Но у меня нет возможности действовать по своим желаниям. Больше нет. Даже на одну ночь.
Кроме того, Ария ясно дала понять, что не хочет иметь отношений, а я не могу себе позволить общаться с такими девушками. Я не хочу быть еще одной зарубочкой на поясе кого-то; достижением, которым можно похвастаться; блестящей игрушкой, которую люди хотят демонстрировать.
Я не занимался сексом уже неприлично долгое время. Товарищи по команде подумали бы, что я сошел с ума, если бы узнали. И не из-за отсутствия вариантов. Я двадцатидевятилетний профессиональный спортсмен, и девушки буквально бросаются на меня, куда бы я ни пошел.
Но я хочу большего. Я хочу найти любовь. Отношения. Кого-то, к кому могу обратиться, когда жизнь станет трудной. О ком могу заботиться.
Я хочу то, что было у родителей. И хочу этого и для Джулианы. Я должен держаться, пока не найду это.
Мой разум не успокаивается до поздней ночи, и когда наконец приходит сон, я вижу, как Джулиана бежит по волнам на пляже в Тоскане с ее любящей матерью.
Глава 3
Ария
Сердце бешено колотится, а желудок скручивается в узел, но я выдавливаю из себя улыбку и поворачиваюсь к боссу.
— Да, сэр.
Я обожаю свою работу в
