Глупо считать, что можно любить одного человека всю жизнь. Это очень долго, люди устают друг от друга. Вот почему так высок уровень разводов.
Еще один из товарищей по команде Трентона вмешивается.
— Да ладно. Ты не можешь наверняка сказать, что любви не существует, — он указывает на Кэссиди и Трентона. — Посмотри на этих двух голубков. Они чертовски милые.
Я внутренне съеживаюсь. Парни не знают, что Кэссиди и Трентон только делают вид, что встречаются. Чтобы улучшить имидж Трентона после того, как его обменяли из-за фигни, произошедшей с бывшей командой в Сиэтле. Парни не подозревают, что их вратарь на самом деле не состоит в серьезных, любовных отношениях с моей лучшей подругой.
Кэссиди смотрит на Трентона.
— Что думаешь? Ты веришь в родственные души и всю эту романтическую фигню, которую я пишу?
— Я верю в любовь, — Трентон убирает прядь волос с ее лица. — Я верю в то, что настолько сильно заботишься о ком-то, что сделаешь все ради него. Я верю в то, что ставишь счастье другого человека превыше своего собственного. Я верю в то, что каждый день показываешь, как сильно он дорог, даже мелочами, чтобы тот знал, что ты о нем думаешь. Так что, независимо от того, что значит романтика — цветы и украшения, роскошная поездка в Грецию или просто появление, когда он нуждается в тебе, я думаю, что правильный человек будет делать все это для тебя, когда любит. И если это настоящая любовь, никто и ничто не сможет ее отнять.
Черт. Прекрасная мысль. И если бы я не знала лучше, то поверила бы. Но я реалистка.
Александр поворачивается ко мне и кивает в сторону Трентона.
— То, как он на нее смотрит, — это не фальшивая романтическая чушь. Это настоящая любовь.
Я собираюсь отстаивать точку зрения, но Кэссиди встречается со мной взглядом, и я вижу, как отражается в них печаль. В разгар фальшивых отношений у Кэссиди развились настоящие чувства к вратарю, и все эти разговоры о настоящей любви не помогают.
Поэтому я прикусываю язык и похлопываю Александра по плечу.
— Как скажешь, Большой Парень, — затем цепляюсь за локоть Кэссиди и оттаскиваю ее от комнаты, прежде чем те увидят, как слезы наворачиваются на ее глаза. — Пойдем танцевать.
Мы спускаемся вниз и выходим на танцпол.
Оказавшись посреди моря потных тел, я наклоняюсь и кричу поверх музыки.
— Ты в порядке?
— Да, это просто… — Кэссиди качает головой, голос сходит на нет.
— Неприятно?
Она улыбается.
— Точно.
— Не знаю, Кэсс. Трент выглядел искренним. Думаю, вам нужно поговорить о том, что чувствуете.
— Он просто притворялся. И я не хочу быть той, кто влюбится.
— Даже если это взаимно?
— Не знаю, — она качает головой, как будто пытаясь вытеснить эту мысль из головы. — Я не хочу об этом говорить. Давай просто повеселимся.
Это я могу.
— Поняла, босс.
Мы позволяем музыке завладеть нами, двигаясь в ритме R&B 90-х, льющегося из динамиков. Мы расслабляемся и на время забываем о странном мире фальшивых свиданий и хоккеистов.
Не проходит и минуты, как Трентон появляется позади Кэссиди, обнимая ее. Я кидаю понимающий взгляд и отступаю, чтобы дать им пространство.
Но упираюсь в чью-то теплую грудь.
— Потанцуем? — голос Александра глубокий, а дыхание обжигает шею.
Я бросаю взгляд через плечо, встречаясь с его темным взглядом.
— Спрашиваешь разрешения? Какой джентльмен.
— Мужчина всегда должен спрашивать разрешение, прежде чем трогать девушку.
Я разворачиваюсь, обхватываю его шею руками и прижимаюсь вплотную.
— Разрешение получено.
Моя лучшая подруга — безнадежный романтик, и надеюсь, что Трентон будет хорошо к ней относиться, чтобы та могла состоять в тех преданных отношениях, которых заслуживает. А я? Я интересуюсь только одним, и что-то подсказывает, что одна ночь с этим нежным гигантом может того стоить.
Руки Александра опускаются на мои бедра, и мы начинаем двигаться. Платье с открытой спиной пусть и не является приглашением к действию, но любой другой парень уже провел бы пальцами по моему позвоночнику или засунул их под ткань. Но не этот мужчина.
И то, что он этого не делает, только усиливает желание.
Я поднимаю подбородок и прижимаюсь губами к его уху.
— Любой другой парень уже позвал бы меня домой.
Он усмехается, низко и глубоко.
— Я не такой.
— Да ладно. Все парни одинаковые.
— Ты слишком молода, чтобы быть такой циничной.
— Я реалистка, а не циничная.
Он отстраняется, чтобы взглянуть на меня.
— Либо ты обожглась, либо никогда не была влюблена. Так что?
Я закатываю глаза.
— О, забавно. Ты меня психоанализируешь. Хочешь, чтобы я легла на диван, пока будешь делать заметки и расспрашивать о моем детстве? Уверена, где-нибудь найдется подставка для доски.
Он усмехается.
— Время колкостей. Кто-то тебя точно потрепал.
Я прижимаю ладонь к его груди и отталкиваю на несколько шагов.
— Просто потому, что я не хочу быть замужем с двумя детьми и белым забором, не означает, что у меня травма. Я хочу быть не привязанной, а связанной. Так что, если не собираешься делать это, я найду того, кто сделает.
Его большая рука обхватывает мое запястье, притягивая обратно в объятия.
— Тебя уже связывали?
— Это предложение?
— Для этого нужен определенный уровень доверия. Не стоит позволять любому связывать тебя.
— Хочешь сказать, что не стоит тебе доверять?
— Не стоит. Ты только что со мной познакомилась.
— Я могу сама о себе позаботиться, — я поднимаю бровь. — Вопрос, который ты должен задать: сможешь справиться со мной?
Один уголок рта Александра приподнимается, на щеке появляется ямочка.
— Нет никаких сомнений.
От этого человека веет уверенностью, что может дать мне именно то, что я ищу. И этот глубокий голос, полный обещаний, посылает волну желания по позвоночнику.
— Ты много говоришь.
