Вам откроют. Но будь осторожнее, путник. Попав в чарующий иной мир, уже не вернешься ты таким, каким был прежде.”.
Заливаюсь облегченно смехом, коря себя за невнимательность. Оказывается, нужно было лишь постучать, а я уже размышляла, где бы раздобыть топор, чтобы выломать злосчастную конструкцию. Вторая часть надписи меня совершенно не волнует, слишком хочется узнать, что же там, за дверью.
Подношу кулак к деревянному полотну и решительно три раза ударяю. Мое сердце бьется, словно бешеное, кожа покрывается мурашками от нервного напряжения.
Секунда следует за секундой… Минута… две…
Однако, ничего не происходит.
Досадливо прикрываю глаза, когда понимаю, что мне не попасть внутрь, не утолить голода любопытства. Со всего размаха бью кулаком по двери, выплескивая свое раздражение, скопившееся внутри. Даже в этом маленьком оазисе свободы не все для меня доступно и открыто.
Спустя пару секунд после моего удара дверь гостеприимно распахивается, издавая протяжный скрип давно не смазываемых петель.
Негромко вскрикиваю от неожиданности и прикрываю рот ладошкой, замерев, ошеломленная открывшейся моему взору картиной.
Глава 2
Облака. Такие белые и пушистые, что кажутся мягкой пуховой периной.
Свечение. Ослепительно яркое и теплое. Оно где-то впереди, зовет меня, манит к себе, завлекает своей глубиной. У меня складывается ощущение, что я нахожусь на небесах, возможно, у врат мифического рая. Именно так я себе и представляла их. Кажется, вот-вот появится архангел с большими белоснежными крыльями и отведет меня в Эдемский сад, где царят вечная благодать и умиротворение, где никто и никогда больше не будет подавлять меня, обвинять и запирать в клетке, пренебрегать мной.
Идут секунды, но никто не выходит навстречу новопреставленной. Моя иллюзия довольно быстро рассеивается. Понимаю, что самостоятельно должна сделать этот шаг вперед, в неизвестность. Ладони потеют, а сердце начинает стучать чуть чаще. Боюсь провалиться в клубы непонятной субстанции, которая выглядит слишком хрупкой и нестабильной.
Прикрываю глаза, стараясь прогнать страх. Я смогу. Я так стремилась узнать, что скрывается за необычной дверью, потратила столько усилий, чтобы распахнуть ее. Я не хочу останавливаться, должна идти до конца, ведь возможности познать что-то чудесное и новое в моей жизни может больше не представится.
По щеке катится одинокая горячая слеза, когда я вспоминаю, что уже через несколько месяцев мне предстоит стать невестой для нелюбимого, жестокого мужчины, который пугает меня одним своим видом. Этот брак необходим для возрождения пошатнувшегося бизнеса отца, а у меня просто недостаточно сил и смелости, чтобы сопротивляться.
Сцепляю зубы, выдыхаю, прогоняя горестные мысли, и делаю решительный шаг за дверь, сразу же проваливаясь в мягкий теплый кокон, обволакивающий меня с ног до головы.
Лечу и лечу куда-то вниз, кажется, бесконечно долго. Тело становится невесомым, а на душе поселяется чувство бесконечного счастья. Если это смерть, то она прекрасна и удивительна. Я могла бы вечность вот так парить в неожиданно плотных белоснежных облаках, нежась в их уютных объятиях.
Полет становится стремительнее, слышу свист ветра в ушах и оглушающий стук собственного сердца. В какой-то момент совершенно теряюсь в пространстве и времени. Мир меркнет, словно кто-то выключил свет и звук, погрузив меня в кромешную тьму. Воздух вокруг становится вязким. Судорожно хватаю его ртом, тщетно силясь вдохнуть полной грудью. Но кислород, словно нехотя, лишь мелкими крупицами наполняет мои легкие, не задерживаясь в них надолго. Задыхаюсь. Внутри меня поднимается паника. Уже не соображаю, что происходит и зачем.
Отрезвляет лишь удар обо что-то жесткое и резкая боль в коленях. Тяжело дышу, наслаждаясь упоительно сладким, морозным воздухом, вновь свободно врывающимся в мое тело. Спустя несколько секунд возвращается слух. Несколько десятков или сотен голосов разной степени громкости переговариваются, что-то обсуждая. Неожиданно из них выделяется один, и я вздрагиваю от холода, который неприкрытым потоком сквозит в низком баритоне.
— Альвина, не ломай комедию, — тихо произносит мужчина мне на ухо. — Вставай. Ты просто должна ответить согласием. Мы договаривались. Ты же не хочешь, чтобы я сделал тебе больно?
Кто это? О чем он говорит? Что происходит? Где я? Трясу головой, но зрение не возвращается. В ноздри врывается сладкий цветочный аромат, будто я нахожусь в летнем саду, благоухающем тысячей роз.
Чьи-то руки резко дергают меня наверх, приводя в вертикальное положение.
— Извините, может быть, отложим церемонию, если герцогиня себя плохо чувствует? — с тревогой спрашивает старческий, чуть дрожащий голос.
— Не стоит, — категорично отвечает все тот же ледяной баритон. — Моя невеста просто немного взволнована событием. Уверен, ей уже лучше. Просто задайте вопрос еще раз и покончим с этим.
Невеста? Я? Да что за чертовщина! Свадьба же через несколько месяцев…
— Леди Альвина Эрика Мальм, — вновь врывается в мое сознание старческий голос. — Согласны ли Вы стать женой герцога Райнхольда Микаеля Линдена?
Зрение, наконец, немного проясняется. Окружающую обстановку вижу расплывчато, сквозь мутную пелену перед глазами. Быстро моргаю, стараясь сфокусироваться, но ситуация не меняется. Мое запястье сжимают, словно в тисках, обжигающе горячие пальцы, и эта жесткая хватка заставляет меня тихо заскулить от боли. В голове всплывают слова о согласии, сказанные угрожающим тоном.
— Герцогиня Мальм, вы согласны или нет? — настойчиво переспрашивает старик.
— Да, согласна, — выдыхаю я, ощущая оглушающую боль, которая уколами острых игл ползет вверх по предплечью.
Мою руку выпускают из хватки. Боль стихает. Похоже, я сказала именно то, что хотел услышать сжимающий мою руку мужчина. Слышу позади грохот аплодисментов, в ушах шумит.
— Прошу опустить ваши руки в сосуд истины.
Все еще плохо соображаю, стараясь осмыслить действительность.
Сосуд истины? Что это такое?
Мужчина, стоящий рядом, не теряя времени, снова хватает меня за ладонь, переплетая наши пальцы и, подчиняя своим движениям, опускает мою руку в какую-то субстанцию, по ощущениям напоминающую вязкое масло.
Ничего не происходит, теплая жидкость мягко обволакивает, немного колеблется. Кисть покалывает, но не более…
Зачем это все? Я словно нахожусь в каком-то сюрреализме. Сон это или явь?
— Благодарю вас, ритуал завершен. Решение Хольмгера станет известно через четырнадцать дней, в праздник Миросотворения, — торжественно произносит скрипучим голосом старик. — Объявляю вас нареченными. Скрепите свой союз поцелуем, продемонстрировав искреннее желание единения.
Что? Что еще за Хольмгер? Нареченные — что это значит?
Мутная пелена перед глазами медленно поднимается вверх, и передо мной встает донельзя четкий образ мужчины с белоснежными, отливающими серебром, волосами и василькового цвета глазами. Часто моргаю, пытаясь прийти в себя. Только теперь понимаю, что все это время мое лицо было занавешено тонкой белой тканью, напоминающей фатин.
Я ошеломленно смотрю на лицо незнакомого мужчины, медленно приближающееся ко мне. Его губы накрывают
